день с интересной книжкой. И никто тебе ничего не скажет. Не запищит требовательно смарт, не придет обслуга-кибер, не разверзнется новостная панорама. Тишина. Покой. Мысли.
Маша сладко потянулась и вдруг, молниеносно сгруппировавшись, пружинисто выпрыгнула из кровати. Сделала несколько приседаний и упражнений на растяжку, потом побежала умываться.
Вытирая полотенцем голову, уселась за десертный столик.
Замигал смарт.
– Ну вот, – хмыкнула Мария. – Начинается! – она переключилась на прием, заведя звук в наушник.
– Да нет, мам, не сплю, – сказала она, отбрасывая полотенце и подзывая к себе аватара. – Хорошо дела… Нет, еще не скоро, написали, что в течение месяца… Я очень рада, что тебе понравился роман. И что тете Люде понравился, тоже рада… Да ну, ма, там не все так сразу решается… Да… Да-да… Конечно, буду еще писать, как по-другому-то?.. А что Сообщество? Серьезно?.. Я просто теперь не в курсе… Да я и не переживаю… Мам… Меня, возможно, пару дней не будет на связи… Нет-нет!.. Нет, говорю, не поэтому. Не о чем совершенно беспокоиться! Ну, перестань!.. Что за глупости, сказала же – нет! Мам… Заканчивай… Люблю тебя… Конечно! Не переживай только… Сама свяжусь с тобой. Люблю… Папе привет. Отбой.
Маша села на тахту и обессиленно опустила руки. Казалось, разговор отнял у нее столько же сил, сколько отнимает форсированная тренировка на выносливость.
«Как же случилось, – подумала она, – как произошло, что такие благородные стремления и помыслы оказались на поверку эгоистичными? Где и когда произошел этот перелом, когда части света поменялись полюсами? Даже не так – что послужило первым осознанным шагом? Роман? Нет. Это уже сейчас, после того, как он написан, я понимаю, как это важно – иметь возможность сказать что-то людям. И не столько дать им что-то в материальном плане, а тронуть душу. Ведь у каждого есть свой внутренний мир. Я боролась со злом. Осознанно. Я хотела изменить жизнь к лучшему. Весь этот отрезок жизни, начиная со знакомства с Владом, вступления в «Новый мир», я искренне боролась с системой. Я была похожа на мою героиню в романе. Она тоже входила в этот взрослый мир с детскими убеждениями. Наверное, мы все поначалу идеализируем, представляем, что можем создать нечто безупречное. Мир, в котором будет только счастье. Но так не бывает. Мы боролись не с СУПЕР, а с созидательной технократией, со всей системой, нисколько не представляя, что даже в этот момент в ней находимся. И что именно она дает нам возможность это делать. Как заигравшимся малышам в песочнице, которые от обиды швыряют друг в друга песком. Нельзя всем быть Творцами, теперь я поняла и это. Баланс обычного и гениального предусмотрен самой природой. А борьба против природы – это борьба с самим собой. Мы все, и Влад, и Арина, и Громила, хотели благодаря этой борьбе стать лучше, расти и развиваться. Но делала нас лучше именно система. Она никак не препятствовала этому, мы сами находили барьеры и героически пытались их преодолевать. Когда я писала роман, я жила десятком жизней, и все они – все – менялись вместе со мной. Я вдруг поняла одну очень простую вещь: Владу и «Новому миру» мой роман вовсе не нужен. У них совершенно другие потребности. Нет, это не было обидой, просто осознанием. Но для чего тогда я его пишу? Может быть, потому что это нужно другим людям? Раз уж общество помогло мне раскрыть способности – надо этим пользоваться? Да, я тогда и не предполагала, насколько буду востребована. Но ведь мне давали шанс. Не мешали, не ставили палки в колеса, а помогали! И я одновременно стремилась все разрушить, отобрать у общества созданное многими десятилетиями? Для чего? Чтобы строить все заново? Мне открылась еще одна простая истина – нельзя дотянуться до звезд. Я поняла, что не хочу быть Президентом, не хочу управлять людьми. Я просто хочу приносить пользу, хочу стать Творцом, только стать заслуженно, а не по назначению. Ведь это так важно – заполнять человеческую душу мыслями, эмоциями, размышлениями. Ничуть не менее важно, чем управлять экономикой, строить парки или лечить животных. В этом мое предназначение. И чтобы убедиться в этом, не стоит делать революций. Мой роман – вот моя революция. Конечно, надо было сделать это раньше – объяснить Владу и другим, что я самостоятельная отдельная личность и с моими убеждениями тоже нужно считаться. А теперь такая нерешительность воспринимается как трусость, ведь это бегство накануне Операции. Но если свою смелость я еще могу доказать, то вот как объяснить все остальное?»
Демарш Арины стал для нее тем «щелчком», который заставил очнуться и сделать то, что она сделала, вернуться в мир, который еще недавно хотела разрушить. В этот момент в ее душе смешалось все: и внутренняя убежденность, что система ее друг, а не враг, и стремление стать настоящим Творцом, и особенное отношение к этой девушке – она ничего не могла с собой поделать. Теперь ее участие в «Новом мире» становилось невозможным. Это была та капля, которая переполнила сосуд.
Но прошлое ее не отпускало. Хотя она все решила окончательно и бесповоротно. Ее жизнь – это творчество. Это ее смысл, ее наполнение. Но… Она продолжала чувствовать ответственность за порожденное ими. Нет, даже не за «Новый мир» – это всего лишь казенный ярлык. Нет, ответственность за ту духовную общность, внутри которой они находились все это время, будто связанные невидимыми нитями. И сейчас ее друзья могли попасть в беду, сами того не осознавая. Как возможно было оставаться в стороне? Долги надо отдавать, Маша была в этом твердо уверена. Причем это был долг не перед кем-то, а долг перед самой собой.
После вчерашнего сообщения Арины Маша не могла заснуть полночи, поэтому и проснулась так поздно.
Сейчас она бегло просмотрела входящую корреспонденцию и вздохнула.
«До сих пор не верится, что я это сделала, – мелькнуло у нее, когда она увидела хвалебную рецензию и несколько восторженных отзывов. – Сделала. Написала этот роман. Неужели я настоящий писатель? Творец?! Тихо-тихо, не спеши загадывать, ответ еще не пришел. Несмотря на номинации, несмотря на отзывы, несмотря на всеобщий восторг… А может, это написала не я? Ведь кто-то диктовал мне откуда-то – с небес? – вот эти самые строчки: фразы, размышления, диалоги. А я просто послушно записала все, как прилежная ученица. Ведь сейчас нет ни одной толковой мысли в голове. Заставь меня сейчас сесть за письменный стол и написать что-нибудь – я не смогу. У меня совершенно пустая голова. А вдруг моя муза ушла навсегда и я больше никогда не напишу ни строчки?! И будет
