Шапка же никак не могла меня опознать: она крутилась возле моих ног, и, взбудораженная чужим мужским духом, шедшим от одежды, то рычала, то принюхивалась. Ба втащила меня домой и, захлопнув дверь ногой, обняла еще крепче.
— Мага, роднуля! Ну как ты? Почему в обносках?
— Не спрашивай… скучала по мне?
— Еще как!
Я посмотрела в полное лицо ба и вздохнула:
— Я тоже по тебе сильно скучала!
— Чего по мне скучать, по старухе? Вот по эльфам своим небось скучать будешь…
— По эльфам — точно нет!
Шапка узнала меня, наконец, и прыгнула, чтобы достать до лица. Я опустилась на колени и начала обнимать собачку — коротконогую, немолодую, беспородную, зато любимую. Она скулила и лизала меня в лицо теплым влажным языком.
— Шапочка, девочка моя! Ты тоже скучала?
Шапка подскакивала на задних лапах. Вдоволь поласкав собаку, я поднялась на ноги и попросила ба:
— Я жутко устала и перенервничала. Пожалуйста, не звони дяде сегодня, иначе он явится и утомит меня до смерти расспросами, а я итак выжата как лимон.
Если бабуля и удивилась такой просьбе, то вида не подала.
— Конечно! — ответила она. — Скорее сымай эти страшные тряпки и мойся! А я пока тебе пирожки вчерашние разогрею да чаю заварю нового.
— С чем пирожки?
— С луком и яйцом.
Ах, как хорошо дома!
Чуть позже я сидела вымытая, в любимой пижаме, на родной кухне, пила душистый чай и кушала пирожки. Ба умильно на меня смотрела, подливала чаю, самые большие пирожки поближе пододвигала, и спрашивала о самых важных вещах: хорошо ли меня кормили в холмах, сладко ли мне спалось, не обижал ли меня кто? Не желая тревожить бабулю, я отвечала, что кормили меня отменно, что спала я крепко да сладко, и что, конечно же, само собой разумеется, никто меня не обидел ни разу. Чтобы сразу снять все вопросы, я рассказала бабушке легенду о том, что собрала материала, которого на десяток диссертаций хватит, но весь он остался в холме, потому что у неблагих внезапно случился бунт и придворный маг решил срочно отправить меня домой, через незарегистрированный портал.
Однако все это бабушку не интересовала. Отмахнувшись от неинтересных подробностей, она спросила о главном:
— А жениха-то ты нашла, Мага?
Я отложила надкушенный пирожок и сердито взглянула на ба.
— Ты снова? У меня уже есть жених.
— Нет, ты мне правду скажи: неужто ни одного ушастого не присмотрела? Эльфы, говорят, поразительные красавцы! И бессмертные!
— Эльфы обычные, как люди, только с ушами, а вот сидхе — те роскошные и прекрасные, как боги.
— Ну? Выбрала себе сидхе?
— Что ты, бабуль? — горько протянула я. — Разве роскошным и прекрасным сидхе может понравиться человеческая девушка? Да к тому же я по их меркам слишком обычная, они на меня как на женщину и не смотрели.
— Дура! — бросила ба, и, поджав губы, отвернулась.
— Ты чего?
— Чего-чего… — проворчала рини Кинберг. — Дура ты, Мага, несмотря на все свое образование. Так и просидишь в девках, с учебниками обнявшись. Индюк никогда тебе предложение не сделает, да и не нравится мне пижон этот. Расфуфырится, хвост распушит, морду напыщенную сделает — противный! Я же тебя в холмы отпускала не просто так, а чтобы ты себе жениха сказочного отхватила, чтобы жила, как в мечтах, вечно молодая и вечно любимая!
Я вздохнула.
— Эх, бабушка… Даже будь я красавицей писаной, мне бы все равно не светила такая жизнь.
— Разве в красоте дело? Я вот даже по молодости красавицей не была, а пять раз замуж выходила, и все мужья отборные были, сами бегали за мной. А я еще и нос воротила. Мужчин спроси, чего они в девушке видеть хотят, так они целый список составят, да такой строгий, что в него только мифическая дева впишется. Но на самом деле им нужна такая, чтобы с ней было хорошо, вот ее они и будут любить, и про список свой не вспомнят даже. А «хорошо» для всех разное. Я тебе зуб даю, что там, в холмах, ты всем была интересна, и уж несколько ушастых сидхе на тебя точно глаз положили. Потому что ты у нас, Мага, милашка хоть куда! Стройненькая, глазастенькая, улыбчивая…
— Сидхе не бывают ушастыми, они совершенны, — машинально поправила я.
— Да не важно! Я же по лицу твоему лукавому вижу, что был кто-то. Был, да?
— Был, да сплыл, — ответила я, чувствуя, что пирожки не пошли впрок. То ли не вчерашние они, а позапозавчерашние, то ли мой желудок еще не привык к нормальной человеческой пище после изысков неблагого двора.
— Кто? Рассказывай, все рассказывай!
— Да нечего рассказывать, — пробурчала я, опустив взгляд. — Ничего между нами не было. Так, разговаривали, да пару раз эксперименты кое-какие проводили. Была, конечно, симпатия… Но когда пришла пора уходить, и я засомневалась, стоит ли, сидхе тот мне сказал, чтобы я ни в коем случае не оставалась в холмах. Людям не место среди неблагих. Вот его слова…
— Слова, слова… ничего эти слова не значат! Надо было остаться и никого не слушать.
— Остаться? У неблагих сложное время, в их холмах опасно. Они там, может, скоро поубивают друг друга…
— Все равно надо было остаться!
Я подняла глядя на ба и неодобрительно на нее посмотрела. Плевать, что у неблагих кризис, главное личную жизнь внучки устроить!
Шапка принесла мне из комнаты пожеванный шарфик. Приняв его как знак любви, я потрепала собаку за ушами, назвала красавицей и, улыбнувшись, сказала:
— Не переживай, бабушка. Все у меня будет хорошо: и замуж удачно выйду, и детей нарожаю, и карьеру головокружительную построю. Не нужны мне никакие холмы и никакие сидхе. Пусть киснут там, у себя, от скуки вечной жизни и без благ технического прогресса! Я молодая, упрямая и умная, и сама для себя в нашем мире сказку устрою со счастливым концом. Да, Шапка?
Черненькая собачка с белым пятном на голове — со своеобразной «шапкой», лизнула меня в губы. Я вытерла губы и почувствовала, что меня вот-вот стошнит. Вскочив, я побежала в туалет.
… Минуту спустя, когда я уже полоскала рот в ванной, бабушка встала в проеме ванной комнаты и, качая головой, спросила:
— Что, не удались пирожки?
— Все в порядке, — ответила я. — Это мой желудок после перехода капризничает.
— Или после еды в холмах тебе просто не идут мои пирожки.
— Глупости.
— Эх, Мага, Мага… Думаешь, бабушка твоя совсем из ума выжила, раз убеждает идти жить к неблагим? Думаешь, я так уж хочу зятя-сидхе? Да я просто знаю, какая ты. Ты с детства фейри бредила, тебя всегда завораживала магия, ты мечтала о холмах. Ну не подойдет тебе обычный человек, не подойдет! В тебе есть магия, и тебя тянет к магии. Поэтому я и была так спокойна, отпуская тебя в холмы. Там ты можешь развернуться, там для тебя море практики. А здесь что? Голая теория и жених-Индюк.
