— Ты опять? Что это за пыльца такая?
"Пыль. Лечить".
И тут я задумалась. Может зря на артефакт ругалась, когда в предыдущие разы мне предлагалось воспользоваться этой субстанцией. Ведь после прошлого магического выброса, пыльца действительно помогла, вернув нормальный внешний вид. А что, если не только вид, но и самочувствие, просто я этого не осознала.
Вот так сюрприз! Это же меняет дело. Сграбастав целую горсть пыльцы, двинулась в деканат боевого факультета, не забыв и амулет отвода глаз. Видеть никого из близких до сих пор не хотелось. Хоть и понимала, что это нужно и от разговоров все равно не уйти.
В приемную вошла как к себе домой, убрав отвод и громко хлопнув дверью, желая привлечь внимание секретаря.
Лорейн лишь мазнула по мне взглядом, снова уставившись в лежащие на столе отчёты. Да-а-а, тут я точно пришла по адресу. Женщина совсем потеряла интерес к жизни. Магию вернуть даже волшебная пыль не в состоянии, но помочь ей хоть в чем-то очень хотелось.
Я сделала вид, что иду к Тоскану, на самом деле повернув к большому столу Лорейн. И стоило ей только поднять на меня глаза, раскрыла ладонь и что есть силы дунула.
На мертвенно бледное лицо женщины плотно оседала золотая пыльца.
Ждать, пока меня за ухо приволокут в кабинет декана, не стала, быстро нырнув в приоткрытую дверь, и тут же прилипла к стене, опасливо косясь через щель в приемную.
— Ты опять за свое? — Тоскан говорил недовольно, да и по неряшливому виду можно предполагать, что всю ночь провел на рабочем месте. — Камелия!
Но даже на этот окрик я реагировать отказывалась, потому что боялась подать голос и быть настигнутой разъярённой Лорейн. Декан ждать разъяснений не стал, громко протопав ко мне.
— Что на этот раз? Арон? — он стоял за мной и тоже пытался заглянуть в щелку. Взрослый массивный седовласый профессор вместе с маленькой адепткой занимаются подглядыванием за секретарем. Это было бы смешно, но только не сейчас. Потому что в ушах звенел пульс, а сердце отбивало бешеный ритм от ядреной смеси страха, любопытства и надежды. — Тролли тебя задери, ты что сделала с Лорейн?
Тоскану видимо за счет роста было лучше видно происходящее, потому что он тут же рванул в приемную, чуть не сбив меня дверью. А я стояла, медленно холодея, потому что Лорейн лежала на полу, напоминая бледную безвольную куклу.
Не могла же я ее убить. Шкатулка ясно сказала — «лечить». А если сердце бедной женщины не выдержало? Я же неожиданно подкралась, могла и напугать…
— Камелия, не стой истуканом, подай воды хотя бы, — Тоскан нервничал, пытаясь привести в чувство своего секретаря.
Я кинулась к кувшину и не теряя времени, опрокинула его на лицо женщины. Которая сразу открыла глаза, хватая ртом воздух и, увидев меня, в одно мгновение перетекла из положения лежа в боевую стойку.
Да-а-а. Вот это я понимаю! Магии нет, но рефлексы все еще живы. Боевой маг высшей категории.
— Т-т-т-ы-ы-ы, — она, заикаясь, с явным трудом выговорила короткое простое слово. Но мы с деканом сразу переглянулись, и я даже затаила дыхание. Неужели правда? Пыльца действует. А это значит, что у меня в комнате находится прямо-таки чудо, в образе старинной шкатулки.
— Лорейн, успокойся пожалуйста, давай присядем, — Тоскан осторожно подхватил женщину под локоток и мягко опустил на стул. — Как ты себя чувствуешь?
Она будто не веря самой себе ощупывала руками грудь, ребра, живот, а потом подняла на нас растерянные глаза: — Хор-р-рошо.
Говорить получалось уже значительно лучше, споткнулась она только на букве "р".
— Расскажешь, что случилось? Мы с Камелией нашли тебя на полу.
Лорейн тыкнула в меня пальцем, гневно сверкнув глазами. Вот, и яркие чувства к ней уже возвращаются. А то сидела, как ящерица на холодном — даже головой двинуть ленилась.
— Она на-а-а меня-я-я напала!
— Кто? Я? Не было такого! — меня отпустило и теперь пришло четкое понимание, что золотая пыльца работает, а значит можно и включить немного наглости. — Шла я к профессору, дело одно обсудить, а тут смотрю Вы сидите, бледная как сама смерть. А у меня с собой как раз пудра новая. Дай, думаю, испытаю.
— Ками. — Тоскан зарычал. Переборщила, наверное. Уж он то точно знал, кто виновен и в обмороке заслуженного секретаря, и в неожиданном обретении ею голоса.
Я подняла руки вверх, без слов говоря, что больше не буду нести охинею и вообще готова ретироваться.
— Иди, я сам тут разберусь!
Вот и славненько, вот и хорошо. Я задом попятились к двери, стараясь сдержать абсолютно неуместную сейчас улыбку. Но так светло было на душе, так радостно, что поделиться этим чувством хотелось со всеми.
По общежитскому коридору буквально летела, немного притормозив у комнаты Арона. Он не пришел вчера, да и на турнире вел себя странно. Но разговора с ним я сейчас отчаянно не желала. Потому что понимала, что придется рассказать о скором отъезде. И внутри уже сейчас муторно крутилось волнение, оседая на самое дно едкой горечью.
Отчетливо понимала, что рядом со мной нет места ни Арону, ни Лиру, как бы я не тянулась к обоим. Один готов ради этих отношений меняться, держать себя в строгих рамках, нежно оберегать и заботится. И сколько бы между нами не стояло негатива, я знала, что была бы с ним счастлива. Второй — заботится лишь о себе, пренебрегая сердечностью, мнением окружающих и моими чувствами, в частности. Но он забрался в душу слишком глубоко, и никами силами его оттуда уже не вытащить. Лир — часть меня, хоть и не самая лучшая. С ним бы точно было непросто, но за столько лет, проведенных бок о бок, мы как-то научились ладить и принимать друг с друга со всеми бесами в неспокойных душах.
Простая и понятная жизнь осталась в Градоне, и сейчас нужно было принять решение, которое поставит крест на всех возможных вариантах нашего взаимодействия. Сделать больно один раз, чтобы потом все могли спокойно дышать, не имея рядом девицы с разрушительной магией в крови и всемогущим артефактом за пазухой, который легко может разворотить город, лишь бы последняя представительница рода не канула в реку забвения.
Арон явился первым и стоял за дверью, пока я не вышла, пригласив в гости. Такого явного демарша с его стороны не ожидала. Ведь он в принципе в мою комнату всегда ходил как к себе, даже в период обострения конфликта. Поэтому, тоже не стала себя ограничивать и ехидно осведомилась:
— Не желаете ли чаю или может есть особые предпочтения? Пирожные из лучшей кондитерской, вино из погребов древнего рода?
Он, совсем не реагируя, стоял посреди комнаты, взглядом обводя узкое пространство. Будто желая убедиться, что я тут одна. А потом выдал такое, что я поперхнулась:
— Последние несколько месяцев не оставляла мысль, что я встретил, наконец, своего человека. Нужного настолько, что замирало сердце от одного только взгляда.
