– Кроме как спросить ее, – губы Тесс были сжаты, а глаза сосредоточенны.
Рон кивнул.
– Спросить никогда не мешает.
IX
27 апреля 1964 года
Лесли Керран только что вернулась с работы домой.
Для секретаря-референта ее квартира на Риверсайд-драйв была дорогой. За аренду платил ее работодатель, старший вице-президент какого-то крупного манхэттенского инвестиционного банка, живший с женой и детьми на Лонг-Айленде и посещавший Лесли три-четыре раза в неделю.
Лесли было двадцать девять лет. Оставив Вашингтон шесть лет назад, она сменила несколько хорошо оплачиваемых мест в Нью-Йорке. Каждое из них связывало ее интимными отношениями с боссом и обеспечивало привлекательной квартирой в хорошем доме и различными привилегиями и ограничениями, которые сопутствовали этому.
Лесли хорошо о себе позаботилась, но она не была счастлива.
Ее воспитывали не для такой жизни. После девяти беспорядочно прожитых лет она жаждала иметь собственного мужа и семью. Но один год в Вашингтоне оставил свою печать. Теперь в Нью-Йорке ей не хватало силы воли, самоуважения и надежды, необходимых для того, чтобы прекратить плыть по течению.
Она не выносила смотреть на себя в зеркало, хотя годы почти не сказались на ее красоте. Избегала думать о себе и сосредоточивалась на работе в офисе, встречах с боссом и покупках и киношках по уик-эндам.
Лесли жила в тихом отчаянии среди приятнейшей обстановки. В результате она вернулась к тому, что считала уже давно забытым, – к религии. Она регулярно посещала церковь, читала на ночь Библию и носила на шее медальон с образом Богоматери.
Таков был образ ее жизни. Но в последний год он изменился. Она встретила коллегу в своей фирме, молодого человека из Мичигана по имени Джерри Брэнтман. Джерри не был писаным красавцем и не отличался честолюбием, но он был мил с Лесли и уважал ее. Приходя к ней на свидания, он трогательно нервничал, словно боялся, что недостаточно хорош для нее.
Джерри был «милый мальчик». Она удивлялась, почему именно так думает о нем, хотя он был на два года старше ее. Вероятно, потому, что он напоминал ей школьные дни в Иллинойсе. Он вышел из той же среды, что и она, и нес на себе безошибочно угадываемую печать Среднего Запада. Он был чистосердечный, серьезный и искренний.
Лесли оказалась на распутье. Она чувствовала, что Джерри любит ее, Но знала также, что, как и всем другим на работе, ему известно об ее отношениях с мистером Кнудсеном. Если она, воспользовавшись случаем, порвет свою связь с боссом и позволит своим чувствам проявиться настолько, чтобы подбодрить и поощрить Джерри, он может попросить ее стать его женой. Она рада была оставить жизнь, которую вела все эти годы, ради возможности осчастливить хорошего молодого человека, родить ему детей и создать дом.
Но лицо в зеркале как будто препятствовало ее окончательному решению. На этом лице она видела пятно, которое никогда не сможет смыть, а с ним нельзя жить нормальной, счастливой жизнью. Всякий раз, когда она вынуждена была взглянуть в зеркало, она в ужасе отворачивалась и отбрасывала всякую мысль о переменах. Она продолжала работать, готовиться к свиданию с боссом всякий раз, когда он скрещивал пальцы, выкраивала время, чтобы выходить куда-нибудь с Джерри, долго не могла уснуть ночью, читала Библию и ходила в церковь по воскресеньям.
Развилка, возникшая на ее пути, пугала, и Лесли не решалась сделать выбор. И все же она понимала, что не может тянуть до бесконечности. Джерри уже тридцать один год, и он жаждет жениться и создать семью. Он не будет ждать вечно. А Лесли старела с каждым днем.
Сегодня Лесли спешила. Ей надо было купить новое платье и сделать прическу перед встречей с мистером Кнудсеном на обеде в каком-нибудь уединенном ресторане. Вечер будет типичным, когда они вдвоем прибудут к ней домой часов в девять, чтобы провести в постели часок, после чего мистер Кнудсен возвратится в одиннадцать домой после своего «трудного вечера в офисе».
Лесли хотела раздеться и встать под горячий душ, когда в ее дверь постучали. Она посмотрела в глазок и увидела лицо, которое заставило ее отшатнуться.
Однако через мгновение она открыла дверь. Перед ней стояла миссис Хэйдон Ланкастер, знаменитая и красивая жена кандидата в президенты.
– …Право же, это сюрприз, – проговорила Лесли. – Миссис… я хочу сказать…
– Бесс Ланкастер. – Тесс протянула руку. – Извините, что я к вам так вторгаюсь, мисс Керран, но я, право же, не могу ждать. Вы разрешите отнять немного вашего времени?
Лесли видела в глазах Тесс, насколько серьезна причина, заставившая ее прийти. Несмотря на посылаемые мозгом сигналы тревоги, она отступила, чтобы впустить посетительницу.
– У вас хорошенькая квартира, – проговорила Тесс, усаживаясь по предложению Лесли на кушетку.
– Благодарю, – настороженно отозвалась Лесли. – Чем обязана чести?..
– Я знаю, что вы занятая молодая женщина, – проговорила Тесс, – так что приступлю сразу к делу. Мне нужна ваша помощь, мисс Керран. И думаю, я тоже могу помочь вам. Собственно, я в этом уверена.
Прежде чем ответить, Лесли некоторое время подумала.
– Это очень мило, миссис Ланкастер, – сказала она с приятной улыбкой, – но я, в сущности, не нуждаюсь в помощи.
Тесс посмотрела ей в глаза. Привычка всю жизнь взвешивать силу и слабости людей пришла ей на помощь, когда она попыталась оценить Лесли Керран. Она выглядела содержанкой, как и говорил Рон. И при этом, однако, в ней была невинность и хрупкость, за которой Тесс чувствовала страх.
– Вы следите за новостями, мисс Керран? – спросила она. Девушка нерешительно кивнула.
– Тогда вы слышали о проблемах, стоящих перед моим мужем, – Тесс старалась говорить спокойно и авторитетно. – Некто пытается укротить Хэйдона Ланкастера и заставить отказаться от президентской гонки. И этот некто, как оказалось, был некогда вам близок.
Она сделала паузу, чтобы ее слова дошли до сознания Лесли. Девушка чуть побледнела, но продолжала смотреть в лицо Тесс.
– Хэйдон Ланкастер не оставит борьбу за президентское кресло, – твердо проговорила Тесс. – Дело в том, мисс Керран, что Хэйдон Ланкастер собирается стать следующим президентом Соединенных Штатов. Люди этой страны жаждут отдать свой голос за него. Они знают, что он и только он один может вывести страну из нынешней неразберихи до конца этого столетия, не компрометируя ни ее чести, ни ее силы.
Ее губы округлились в улыбке, выражающей одновременно предупреждение и дружелюбие.
– Сейчас, – продолжила она, – между моим мужем и Белым домом могут встать преградой некрасивые баталии, но уверяю, когда пыль осядет, он будет нашим президентом. Причина, по которой я здесь, Лесли, – можно я буду вас так называть? – в том, что среди тех, кто может пострадать в этих передрягах, – вы сами. Насколько мне известно, вы были причастны к эпизоду в Вашингтоне несколько лет тому назад, в результате которого последовала смерть прекрасного и уважаемого сенатора Соединенных Штатов. Его звали Гаррет Линдстрэм. А вас, если мне память не изменяет, Даун Тайер.
