— Несмотря ни на что, тут кроме нас есть еще что-то живое, — сказал он. — Но ощущение от него какое-то странное — далекое и расплывчатое, словно это существо либо очень далеко, либо едва живо, окутано магией, чтобы защититься от провидения, либо все это вместе. Я не могу... Госпожа?
Квентл рухнула на колени, и Фарон инстинктивно попятился. Воздух зазвенел от энергии, кожу Мастера Магика начало покалывать, но куда более ошеломительно происходящее подействовало на двух женщин.
Квентл упала на четвереньки, едва не ткнувшись лицом в хрлодную ржавую сталь разрушенной паучьей крепости. Мышцы ее подергивались и сокращались, лицо то ли исказилось от мучительной боли, то ли скривилось в ухмылке от безумного наслаждения — Фарон не мог бы определить.
Данифай тоже повалилась на пол, но лицом вверх. Спина ее выгнулась, и вскоре она уже касалась пола лишь макушкой и кончиками пальцев ног. Фарон не мог не восхищаться красотой ее тела, которую портили те же мелкие раны — порезы, ссадины, рубцы и синяки, — что накопились у них у всех за время странствий. Возможно, Фарон видел только то, что хотел видеть, но ему подумалось, что выражение лица Данифай говорит об абсолютном наслаждении, о совершенной физической страсти.
Потом пришла очередь упасть Джеггреду. Дреглот повалился на одно колено, слепо хватаясь за стены оставшимися тремя руками, пробивая рваные дыры в стальной перегородке. Бурая пыль покрывала всю его шерсть и комками прилипала к ней, пока полудемон не сделался на вид таким же ржавым, как паучья крепость. Джеггред завопил так громко, что Фарону пришлось зажать уши ладонями.
Когда вопли дреглота перешли в пыхтение — безнадежные попытки вдохнуть воздуху, — Фарон взглянул на Вейласа. На проводника все это, казалось, совершенно не повлияло, да и сам Фарой не испытывал жгучего желания кататься по полу.
— Что бы это ни было, — сказал маг проводнику, — похоже, оно действует только на...
Сначала он собирался сказать «женщин», но понял, что действует оно на жриц и на единственное среди них существо — исчадие ада самой Ллос.
Все окончилось так же внезапно, как началось.
Джеггред, которого мгновенный экстаз затронул меньше других, первым поднялся и начал отряхиваться. Его лицо, по которому всегда трудно было что-либо прочесть, было лишено какого-либо выражения.
— Что произошло? — спросил маг, но дреглот проигнорировал его. — Джеггред?
Квентл села и поднесла руки к лицу. Она не отрывала взгляда от испачканных ржавой пылью ладоней, словно выискивая там что-то.
Данифай приходила в себя дольше. Она перекатилась по заржавленному стальному полу в позу эмбриона и издавала звуки, которые Фарон сперва принял за плач.
— Госпожа? — окликнул Вейлас, нагнувшись, чтобы оказаться на одном уровне с лицом Квентл, но держась по-прежнему в полудюжине шагов от нее.
Квентл не ответила, вообще никак не показала, что слышит Вейласа. Фарон не стал даже спрашивать ее, что произошло. Он уже начал понимать, чему оказался свидетелем.
Квентл заговорила.
Сначала она шевелила губами в пантомиме, потом едва слышно зашептала, потом начала петь литанию на древнем языке, которого не узнал даже Фарон.
Это продолжалось около минуты, затем жрица умолкла. Фарон окинул ее взглядом и увидел, что все порезы и кровоподтеки, ссадины и царапины исчезли и черная кожа сделалась гладкой, едва ли не лоснящейся. Казалось, к Квентл отчасти вернулся и потерянный ею вес. Волосы ее стали чище, мягче, и даже пивафви и доспех засверкали как новенькие.
Квентл Бэнр поднялась и взглянула сверху вниз на Данифай, которая уже сидела, привалившись спиной к стене, улыбаясь и шепча какую-то свою молитву, что затягивала ее раны, стирала с кожи синяки и возвращала блеск ее большим выразительным глазам. Слезинка оставила дорожку на одной из красивых эбеновых щек, и девушка не спешила утирать ее.
Фарон вновь посмотрел на настоятельницу Арак-Ти-нилита, которая застыла, высокая и прямая, во тьме паучьей крепости и словно светилась. Глаза ее были закрыты, губы шевелились.
Одним плавным грациозным движением Данифай вскочила на ноги, улыбаясь во весь рот и сверкая безупречными белыми зубами в темноте. Фарон поймал себя на том, что улыбается в ответ. Джеггред тоже было вскочил, но тут же снова повалился на колени перед Данифай и Квентл. Дреглот тяжело дышал.
— Они живы, и они здесь, — прошептала Квентл. Она взглянула на Фарона и сказала уже яснее: — Они за стенами, защищающими их от твоих заклинаний, и от прорицаний они укрыты тоже, но они здесь.
— Кто? — спросил Вейлас.
— Я тоже чувствую их, — сказала Данифай. Она положила руку на взъерошенную гриву Джеггреда и принялась рассеянно приглаживать ее. — Мне кажется, я смогла бы найти их. Думаю, они действительно ждут нас.
— Погоди. — Фарон шагнул ближе к Данифай, пока свирепый рык Джеггреда не остановил его. Молодая жрица потрепала дреглота по голове, и он мигом затих. — Неужели действительно произошло то, что я думаю? Неужели она...
— Ллос вернулась к нам, — ответила Квентл.
— Она вернулась, — подтвердила Данифай. Казалось, она хочет что-то добавить.
— Что-нибудь еще? — спросил Фарон. — В чем дело? Наше путешествие окончено?
— Госпожа? — Джеггред заглянул Данифай в глаза. — Что сказал голос? Я не смог... он был слишком далеким, чтобы...
Данифай запустила пальцы в его шерсть.
Голос сказал...
Йор'фаэ,— закончила вместо нее Квентл.
Йор'фаэ... — прошептала Данифай.
— Высокий дроуский? — уточнил Вейлас, верно определив язык.
— Это значит «избранная», — объяснил Фарон.
— Избранная, — шепотом повторила Квентл, покачав головой.
В тот же самый миг Данифай беззвучно произнесла одними губами:
— Йор'фаэ.
Квентл взглядом привлекла внимание Фарона и ска-1ала:
— Наше путешествие далеко не окончено, Мастер Магика. Ллос не просто вернулась, она велела мне явиться к ней, пригласила меня стать ее избранным сосудом. Зот для чего она вернула меня много лет назад. Для этого отправила меня из Абисса обратно в Мензоберранзан. Мне было предназначено оказаться здесь и теперь и быть ее... быть йор'фаэ.
* * *
Глубоко в недрах Первого Дома, в комнате, защищенной от всего, от чего только можно вообще защитить комнату, Триль Бэнр наблюдала, как ее брат сражается за жизнь Мензоберранзана.
Архимаг проигрывал.
Верховная Мать видела все, что происходило на Базaape, все до мельчайших подробностей, благодаря магическому зеркалу, хрустальному шару, чаше для прорицания и еще с полдюжины подобных предметов, большая гасть которых была создана лично Громфом. Триль рассаживала взад и вперед по полированному мраморному толу, разглядывая, сцену за сценой, в разных ракурсах, как трансформировавшийся личдроу громил центр ее города.
