— Боюсь? Ах ты, наглая свинья! Я никого и ничего в этом мире не боюсь, ясно? Мой отец постарался на славу и отучил меня бояться. А теперь убирайся с глаз моих!
Форин горько усмехнулся и пошел прочь. Через залитую лунным светом улицу до Карис донесся его голос:
— Я не твой отец, Карис.
Раздраженная сверх меры, она вернулась во дворец. В покоях ждал ее Неклен.
— Ты подобрал людей? — с порога спросила Карис. И так хлопнула дверью, что Ворюга едва успел проскочить в комнату.
— Подобрал. Сотня носильщиков и шестьдесят санитаров, чтобы помогать врачам. Ты знаешь, что в городе осталось всего четыре врача?
— Теперь знаю.
— Может, мне прийти завтра, принцесса?
— Не смей называть меня принцессой! — Карис устало опустилась в кресло и вдруг спросила:
— Как считаешь, я боюсь жить?
Неклен широко ухмыльнулся.
— Что ты хочешь услышать?
— Правду.
— В жизни не встречал женщины, которая хотела бы услышать правду. Речь идет о Венте или том долговязом уроде в жучьих доспехах?
— По-твоему, он урод?
— А по твоему, нет? — отпарировал Неклен. — Нос у него как лепешка, рожа плоская, глазки маленькие… И насколько я помню, зеленые. Никогда не доверяй мужчинам с зелеными глазами.
— Откуда ты знаешь, что это именно он? Ой что, говорил обо мне?
— Нет, принцесса. Если уж ты так хочешь услышать правду — я узнал это от тебя. Всякий раз, когда он рядом, ты не можешь оторвать от него глаз. Так это он обвинил тебя в том, что ты боишься жить?
— Да. Ты с ним согласен?
— Почем мне знать? — отозвался Неклен. — Однако, девочка моя, ты меня удивляешь. Тебя явно тянет к этому парню, а ведь ты никогда не грешила застенчивостью.
— Я однажды с ним спала. После этого он решил, что я ему принадлежу А я не хочу никому принадлежать! — запальчиво крикнула Карис. — Не хочу, чтобы меня использовали!
— Разве Гириак тебя использовал? — мягко спросил Неклен.
— Нет, конечно… но я же его не любила.
— А Форина любишь?
— Я этого не сказала! — отрезала Карис.
— По-моему, ты и сама не знаешь, что говоришь. Карис откинулась на спинку кресла и устало вздохнула.
И вдруг рассмеялась.
— Это точно. Дай-ка мне кувшин, дорогой мой старый дурень. Пора как следует напиться!
Ранним утром четвертого дня, перед самым рассветом, Вент покинул свои покои во дворце и прошагал полмили, отделявшие дворец от северной стены. С гор дул по-зимнему стылый ветер, и стройный мечник теснее запахнулся в овчинный плащ.
Проходя мимо старых казарм, он увидел троих людей, которые волокли на тележке большой котел. От котла исходил запах горячей луковой похлебки.
У самых ворот несколько десятков рабочих клали каменные стены поперек проулков, ответвлявшихся от главной улицы. Между рабочими расхаживали Карис и Озобар. Вент прошел мимо, стараясь подавить раздражение. За эти дни Карис ни разу не приглашала его в свою спальню. Вент и сам удивлялся тому, как сильно это его задело. Он не был влюблен в Карис и нисколько не желал, чтобы их связь стала постоянной. «Что же ты тогда злишься?»— спросил сам себя Вент, поднимаясь по крутым ступенькам «а стену. И горько усмехнулся — ответ налицо. Карис тоже его не любит. Трудно пережить такой удар по самолюбию.
Часовые на стене, присев на корточки, прятались за зубцами от пронизывающего ветра.
— Похлебку везут, ребята, — бросил им Вент.
— Что, сударь, опять луковая? — мрачно спросил солдат постарше.
— Увы, да.
На стылом небе показался розоватый краешек новорожденного солнца.
— Разведчики вернулись? — спросил Вент.
— Еще нет, сударь. Вот-вот должны показаться.
Вент повернулся лицом к северу и долго всматривался в холмы, но так и не заметил ни малейшего движения. Оглянувшись, он увидел, что Карис идет по главной улице. Рядом с нею шагал рослый плечистый Озобар. Черные волосы Карис были туго стянуты на затылке в конский хвост. На ней была бурая шерстяная туника, зеленые штаны, тонкую талию стягивал широкий кожаный пояс. Скольких женщин вот так же отверг ты сам, спросил себя Вент, безуспешно пытаясь усмирить душевное смятение.
— Сударь, для чего они это делают? — спросил молоденький солдат, ткнув пальцем в рабочих, которые перегораживали стенами проулки.
Вент круто развернулся к нему.
— Дароты, — сказал он, — умеют читать мысли. По-твоему, это разумно — задавать такие вопросы?
Солдат пожал плечами.
— А какая разница-то? Все равно даротов не остановят ни стены, ни арбалеты, ни катапульты. В Прентуисе они вырезали тридцать тысяч человек. Весь город и целую армию. И здесь будет то же самое?
— Что ж ты не уехал, а остался в городе?
— Мне за это платят, — мрачно ответил солдат.
— Ты когда-нибудь прежде служил у Карис? — спросил Вент.
— Нет, но я знаком с теми, кто у нее служил, и все они в один голос говорят, что она никогда не проигрывала сражений. Впрочем, ей ведь до сих пор и не приходилось иметь дела с даротами.
— Что ж, — заметил Вент, — тогда их ждет неприятный сюрприз.
— Да неужели? Вот не думаю. Она рассказала одному из разведчиков о чародеях, которые якобы изведут под корень даротов. Парень был простак и поверил каждому ее слову. Чародеи! Да если б у нас была такая силища, разве стали бы мы прятаться от даротов за стенами? Мы бы… — солдат осекся и потер ладонью лоб.
— Что такое? — быстро спросил Вент.
— Голова болит, — буркнул тот. — Все этот треклятый ветер.
В голове у Вента вдруг вспыхнула жгучая боль. Схватив солдата за плечо, он оттащил его от края стены и сам укрылся за крепостным валом.
— Ты что, спятил? — обозленно рявкнул солдат.
— Как, теперь голова болит? — резко спросил Вент.
Солдат растерянно моргнул.
— Да нет, прошло, — промямлил он.
Вент ругнулся и, пригибаясь, спустился со стены туда, где стояли Карис и Озобар.
— Можно с тобой поговорить? — обратился Вент к Карис. Они отошли в сторонку, и Вент рассказал ей о своем разговоре с солдатом.
— Удивляюсь еще, что они так долго мешкали, — сказала она и повернулась, чтобы уйти.
— Ты отправила разведчика, зная, что он попадет в руки даротов? Надеюсь, у тебя хоть хватило совести прежде с ним переспать?
Карис шагнула к Венту, и глаза ее опасно похолодели.
