Домой она пробиралась через заросли кустов. Часы Дуайта показывали половину четвертого, так что времени у нее было предостаточно, но и задерживаться тоже не следовало. В низину между домами опустился туман. Керен нырнула в него, как в реку. Одежда потяжелела от сырости, лицо стало влажным, в волосах поблескивали капельки воды. Между кустами тут и там попадались луноцветы, Керен на ходу сорвала один. Она на ощупь перебралась через овраг, поднялась вверх по склону и вынырнула в кристально чистый воздух.
Сегодня она, лежа обнаженной в объятиях Дуайта, сумела его разговорить. Он рассказал любовнице о том, чем занимался днем, о маленьком мальчике, умершем в Марасанвосе от ангины, о результатах лечения прикованной к постели женщины, которая страдала от абсцесса, о планах на будущее. Вообще-то, чужие проблемы Керен абсолютно не волновали, но эти разговоры должны были сцементировать их отношения.
Когда Керен добралась до дома, луна уже закатилась, небо на востоке стало светлеть. Она оглянулась. Овраг у нее за спиной был похож на молочную реку с четкими берегами. Керен вошла в дом и повернулась, чтобы закрыть дверь, но в этот момент кто-то снаружи распахнул ее еще шире.
– Керен.
Сердце у нее сперва замерло, а потом так заколотилось, что, казалось, еще немного, и от этого грохота расколется голова.
– Марк! – воскликнула она. – Ты сегодня рано! Что-то случилось?
– Керен…
– Как ты смеешь так меня пугать! Я чуть не умерла от страха!
Она уже немного пришла в себя и бросилась в атаку, чтобы упредить нападение. Но на этот раз Марку было что ей предъявить.
– Где ты была, Керен?
– Я? – переспросила Керен. – Мне не спалось. Боли замучили. О, Марк, такие сильные боли. Я молила Бога, чтобы ты поскорее пришел и приготовил мне что-нибудь теплое. Но я была совсем одна. Я не знала, что мне делать. Вот и подумала, может, пройдусь, авось и полегчает. Если бы знала, что ты вернешься пораньше, пошла бы тебе навстречу. – Цепкие глаза Керен разглядели в полумраке повязку на руке мужа. – Ой, Марк! Ты поранился? Несчастный случай, да? Дай-ка я посмотрю!
Керен шагнула к мужу, но он наотмашь ударил ее по губам обожженной рукой, с такой силой, что она отлетела в дом и осела на пол, как кучка тряпья.
– Ты – грязная лгунья! Грязная лгунья! – В голосе Марка снова прорывались рыдания.
Керен заплакала от боли. Ее тоненький, похожий на писк котенка, девичий плач был так не похож на рыдания Марка.
Он наклонился над женой и сказал страшным голосом:
– Ты была с Энисом.
Керен подняла голову:
– Сам ты грязный! Грязный подонок! Поднял руку на женщину! Вонючая скотина! Отойди от меня! Отстань! Я тебя в тюрьму упрячу! Убирайся!
Слабые лучи света упали на опаленное и почерневшее лицо Марка. Керен разглядела его сквозь пальцы и пряди спутавшихся волос и снова заплакала.
– Ты была с Энисом, ты спала с ним! – Голос Марка звучал все громче и громче.
– Неправда! Ни с кем я не спала! – кричала Керен. – Ты сам все врешь! Да, я ходила к Энису, потому что плохо себя почувствовала. Он ведь доктор, не забыл еще? Ты жестокий грубиян. Мне было так больно.
Даже эта на ходу выдуманная причина заставила Марка на секунду призадуматься. Больше всего на свете он хотел быть справедливым, поступить с ней правильно.
– И сколько ты там пробыла?
– О… Больше часа. Он дал мне какую-то пилюлю, а потом я должна была подождать, пока…
– Я прождал тебя больше трех часов…
Керен понимала, что должна срочно что-то придумать.
– Марк, – с отчаянием в голосе сказала она, – это совсем не то, что ты думаешь. Клянусь Богом, Марк. Если ты сходишь к Энису, он все объяснит. Пойдем сейчас к нему. Он все время ко мне приставал, просто проходу не давал. А когда я однажды ему уступила, он пригрозил, что, если не стану с ним встречаться, он все расскажет тебе. Клянусь Богом, памятью матери клянусь. Я ненавижу этого человека, Марк! Я только тебя одного люблю! Иди убей его, если хочешь. Он заслужил это, Марк! Клянусь Богом, он мною воспользовался!
Керен не останавливалась, она говорила первое, что приходило в голову, слова были ее единственной защитой. Она осыпала Марка словами, чтобы отвести от себя его гнев, врала, изворачивалась, а потом, когда увидела, что все ее попытки тщетны, ловко, как кошка, проскочила у него под мышкой и кинулась к двери.
Марк одной рукой ухватил жену за волосы и притянул к себе.
Керен сопротивлялась что было сил, она пинала его, кусалась, царапалась. Но Марк не дал выцарапать себе глаза, а на укусы попросту не обращал внимания, будто ничего и не чувствовал. Он разорвал ворот ее платья и сдавил горло.
Керен перестала кричать, ее глаза наполнились слезами, остекленели, вылезли из орбит. Она понимала, что умирает, но жизнь не отпускала и звала ее обратно. Дуайт, баронет, годы триумфа, слезы, смерть.
Керен резко дернулась, Марк потерял равновесие, и они повалились на ставни. Хлипкая защелка не выдержала, и оба рухнули на подоконник. Марк придавил своим телом Керен.
Летнее утро. Остекленевшие глаза девушки, которую он любил, женщины, которую ненавидел. Ее лицо распухло. Марк обезумел, к горлу подступала тошнота, его слезы капали на ее лицо.
Он ослабил хватку, но мертвая Керен продолжала смотреть на него. Марк закрыл ее лицо ладонью и оттолкнул от себя.
Под его рукой что-то тихо щелкнуло. Марк повалился на пол и застонал.
А она не двигалась.
В небе ни облачка. Штиль. Чирикают и щебечут птицы. В низкорослом боярышнике второй выводок птенцов дрозда, за которыми любил наблюдать Марк, вылетел из гнезда; остался только один, самый слабенький. Прочие хлопали крыльями, вертели головой и с интересом разглядывали этот странный новый мир.
Молочная река тумана уходила по оврагу до самого берега моря, а там разлеталась среди песчаных холмов, как клочья пара из кипящего чайника.
Когда рассвело, море успокоилось, от ночной бури не осталось и следа. На горизонте, над светлой, как голубиное яйцо, водой, поднималась терракотовая дымка. Восходящее солнце окрасило светлым кармином гребни дюн.
Четко просматривались неказистые лачуги Уил-Лежер, между ними передвигались несколько фигур в блекло-коричневом тряпье, которое в лучах восходящего солнца казалось розовым и очень даже красивым. Солнечные лучи расшевелили туман, рассеяли и погнали его к низким скалам, где он укрылся в тени, перед тем как окончательно растаять.
Снегирь, которого приручили Марк и Керен, спорхнул на порог дома, выпятил грудь и запрыгнул внутрь. Там было тихо, но снегирю не понравилась эта тишина, он немного поклевал крошки на полу и попрыгал обратно за порог. Там он увидел, что один из его друзей свесился из окна, но почему-то не пытается привлечь его внимание.
