— А куда мы поедем? — мечтательно спросила Алекс.Их отношения были воплощением мечты, обещанием счастья в будущем.
— В Париж… Венецию… Рим… Сан-Франциско. — Брокзакончил перечисление более реалистично, чем начал.
— Давай, — неожиданно сказала Алекс. У нее долженбыл быть большой отпуск, но поскольку она довольно долго не работала, ейказалось, что долго отдыхать ей не следует. — В следующем месяце,насколько я знаю, никаких процессов не ожидается. Давай съездим куда-нибудь нанесколько дней, это будет интересно и приятно.
— Ты же уже не лечишься, ты забыла? — упрекнул ееБрок, лежа рядом с ней в темноте. — Разве ты не примешь предложение насчетИстхэмптона?
— Пожалуй, — решилась Алекс. Теперь они моглистроить планы и сами управлять своей жизнью, могли уехать. Алекс снова быланастоящим человеком, со своими надеждами, мечтами, счастьем и будущим.
Следующие несколько недель стали для нее очень напряженными.Она активно включилась в работу, взяла на себя все прежние обязанности, сталаготовиться к участию в процессах. В этой запарке она даже не заметила, какзакончила пить цитоксан. К первому июня она чувствовала себя более окрепшей ивообще самой собой. В конце месяца они собирались в Сан-Франциско, но до этогоим с Сэмом надо было разъехаться и сказать об этом Аннабел.
Сэм наконец-то нашел именно такую квартиру, которую искал.Она была расположена на одном из верхних этажей небоскреба, неподалеку от тогоместа, где они с Алекс жили. Там была красивая столовая, гостиная сзахватывающим видом из окон, спальни, комната для прислуги и уютная кухня.Кроме того, там была комната для Аннабел и комната для гостей, в которой долженбыл жить сын Дафны во время своих приездов в Америку. Правда, Дафна сказала,что лучше она будет навещать его в Англии. Отправлять пятилетнего мальчика в такоепутешествие одного было неразумно, а его няньки были такими занудливыми, что ихей здесь видеть не хотелось. Дафна всегда находила уважительные причины длятого, чтобы не общаться со своим сыном, и Сэм иногда спрашивал себя, в чем дело— то ли он ужасный ребенок, то ли она — плохая мать.
Может быть, и то, и другое; впрочем, Сэм не слишком-товолновался по этому поводу. Его мысли были заняты Аннабел.
Накануне Дня памяти павших Сэм и Алекс пришли домойпораньше, чтобы поговорить с дочерью.
— Папа уходит?! — в ужасе переспросила девочка сослезами на глазах.
— Я буду жить через три квартала, — сказал Сэм,пытаясь обнять вырывающуюся из его рук Аннабел.
— Почему? Почему ты уходишь?
Что она сделала? Что с ними такое? Почему это с нейслучилось? Девочка не могла этого понять. И мама, и папа, еле сдерживая слезы,пытались утешить ее.
— Мы с мамой считаем, что так лучше, родная, —сказал Сэм, пытаясь успокоить ее и объяснить все как можно доступнее. —Понимаешь, я все равно мало бываю дома. Я все время путешествую. И мы с мамойдумаем…
Как можно объяснить четырехлетнему ребенку такую сложнуювещь? Особенно если учесть, что они сами не до конца понимали, что случилось сих семьей.
— Мы с мамой думаем, — продолжал Сэм, — чтобудет лучше, если мы будем жить в разных квартирах.
Ты сможешь приходить ко мне в гости в любое время и в будни,и на выходные. Мы с тобой такое придумаем! Если хочешь, давай опять поедем вДиснейленд.
Но Аннабел была умнее, чем он думал, — настоящая дочьюриста. Предлагать ей взятки было бесполезно.
— Я не хочу в Диснейленд. Я вообще ничего не хочу.Папа, ты что, больше нас не любишь?
Это был убийственный вопрос. Сэм чуть не поперхнулся ибыстро ответил:
— Конечно же, люблю.
— А маму не любишь? Ты все еще злишься на нее из-затого, что она заболела?
На этот вопрос надо было бы ответить утвердительно, но Сэмуне хватало духа на это.
— Конечно, нет. Конечно, я на нее не злюсь. И я еелюблю. Но, — продолжал он со слезами в голосе, смотря на прижавшуюся кАлекс дочь, — мы не хотим больше быть мужем и женой. По крайней мере мы небудем жить, как прежде. Теперь у нас будут отдельные квартиры.
— Вы разводитесь? — с искренним удивлениемспросила Аннабел. Ей приходилось слышать об этом в садике от Либби Вайнштейн.Ее родители были в разводе, мама вышла замуж второй раз и родила близнецов, чтосовершенно не устраивало Либби.
— Нет, мы не разводимся, — твердо ответил Сэм,хотя Алекс подумывала о том, что ей стоит подать на развод. Она считала, чтоузел надо разрубать сразу. Но никто из них не решался предпринять окончательныешаги, и необходимости спешить не было. Так что временно они могли говоритьАннабел, что никакого развода не предвидится. — Мы просто будем житьотдельно.
— Я не хочу, чтобы ты уходил, — сказала Аннабел, сердитоглядя на отца. Потом она вдруг вскочила с коленей матери и накинулась на нее снеожиданным жаром. — Это все ты виновата, потому что ты заболела! Из-затебя он на нас сердится, а вот теперь уезжает! Это из-за тебя! Ты заставила егоненавидеть нас!
Она выкрикивала эти обвинения с горячностью, к которой ниАлекс, ни Сэм не были готовы. Вырвавшись из объятий Алекс, Аннабел убежала всвою комнату и захлопнула за собой дверь, из-за которой вскоре послышалисьбезутешные рыдания. Родители поочередно пытались успокоить дочку, но все былонапрасно. Наконец Алекс решила оставить ее на некоторое время в одиночестве имедленно прошла на кухню. Сэм был уже там. Он стоял и смотрел на нее, онемев отстрадания и чувства вины. Никогда в жизни он не чувствовал себя так паршиво,как сейчас.
— Как всегда, во всем виновата я, — жалобновздохнула Алекс, такая же угрюмая, как ее муж.
— Постепенно она начнет ненавидеть меня, не беспокойся.Ни ты, ни я ни в чем не виноваты. Просто, все так сложилось.
— Она сумеет с этим справиться, — неуверенносказала Алекс. Ей бы суметь. — Если она поймет, что ты живешь совсемблизко, и будет почаще тебя видеть, она со временем научится относиться к этомуболее спокойно. Ты должен приложить к этому максимум усилий.
— Конечно, — откликнулся Сэм, раздраженный этойлекцией. — Я хочу, чтобы она общалась со мной так часто, как ты мне этопозволишь.
— Ты можешь брать ее к себе, когда захочешь, —благородно заявила Алекс. Ей было неуютно от мысли, что они делят дочь так, какбудто это какой-нибудь канделябр. Вдруг она вспомнила о своих собственныхпланах. — А что ты делаешь в этот уик-энд?
Сэм как-то обмолвился, что хочет взять ее в Хэмптонс на Деньпамяти павших. Он снял там дом на четыре дня и считал, что Аннабел должно тампонравиться. Алекс не возражала.
— Мои планы не изменились, если она, конечно,согласится со мной поехать.
— Она сердится на меня, а не на тебя, не забывай. Всебудет в порядке, не волнуйся, — заверила она его. Алекс с Брокомсобирались поехать на Файр-Айленд.
