Она клялась себе не ждать его слишком скоро и слишком сильно. Там, наверху, у него сейчас целый космос дел. И такая долгая, долгая жизнь.
* * *
Лесники дичают в сторожке. Геологи дичают в палатке. Внуки дичают на каникулах в деревне. Эйден не бывал ни у бабушки, ни в горном лагере, но за месяц на Бране мог художественно описать этот ни с чем не сравнимый опыт обратной эволюции. Кроме всего прочего он продолжал думать на бранианском и переводить на родной секундой позже. Какой позор. Оснастка медблока казалась ему волшебством. Ему уже заменили глаза, и оператор проводил их настройку. Синтетик не мог налюбоваться родным интерьером, надышаться воздухом Ибриона. Свет, звуки, газовая кушетка – все было, наконец, как у людей.
– Ну, ты и страх кситский, – Джур стоял над ним, пока шла диагностика. – А состав крови! Чем они тебя заправили, соляркой?
– Джур, организуй на Бране отмену конца света. Информируй их мягко, но быстро, верни гражданские каналы и связь для экстренных служб.
– Так точно.
– Я серьезно! Они же реально верят, что ты съешь их детишек. Надо снизить градус напряженности среди мирных, иначе они там сами поубиваются.
– Слушаюсь и повинуюсь. Приляг!
Друг передал его распоряжения слово в слово и глотал отчеты робомедиков, не моргая. Он никогда еще не видел Эйдена в таком состоянии. Его будто в мясорубке провернули.
– Вывихи, переломы. Кожа… под замену пятая часть! Ты галантерею из нее шил, что ли? Ох, два ребра…
– И зуб.
– Что зуб? Что зуб, Эйден? У тебя сердце не работает! У тебя квантовый таламус разбит! В общем, сейчас тебя усыпят, чтобы начать серьезный ремонт.
– Стрижку?
– Языка, дружок. Стрижку языка.
Риз Авир дал знак медикам и направился к выходу.
– Постой, Джур. А Солнце – ты ведь зажжешь?
– Нет, я потратил едреллиарды на капсулу, чтобы завтра выбросить ее на помойку! Зажгу, Эй, засыпай. Резервного движка осталось на две минуты.
– Джур! Семью Харгена… Самину и Сиби Зури… не арестовывать. Не подпускать к ним военных. Когда начнешь астросуррекцию -
– …ты опять бредишь на бранианском.
– Когда начнешь астросуррекцию – слетай, забери Самину на флагман.
Джур вернулся к кушетке, ибо решил, что ослышался. В конце концов, у Эйдена уже заплетался язык.
– В смысле – мне самому за ней слетать? Я на минуточку импера…
– Сам. Слетай.
– Какие еще волшебные слова ты знаешь?
– Казнить.
На миг показалось, что робот угомонился и заснул, но…
– Джур.
– Ну, что?! Я слетаю! Кто-нибудь, отключите его!
– Стоп, не отключать! И назначь высший трибунал до конца недели.
– Хорошо. Для кого?
– Для меня, – резервное сердце встало, израсходовав заряд.
– О, боги.
Риз Авир закатил глаза, а потом не удержался и врезал бездыханному андроиду.
– Еще р-раз ты у меня потеряешься! – прошипел он, чувствуя, как полегчало.
Трибунал ему. Прекрасно! Пусть все будет, как хочет синтетик, только так Джур заставит его расплатиться сполна. Жизнью своей расплатиться.
* * *
Следующие пару дней Вурис Проци методично наводил порядок на Бране. Вычесывал случайных вандалов, как вшей. Информировал население. Устанавливал пункты гуманитарной помощи. Боролся с мифами и легендами об аспидах. И о себе в частности. Он был спокоен, раз война теперь шла обычным чередом – в привычном космосе, так, как положено. Как только Эйден щелкнул реле, исчезли все магнетарные барьеры. Остатки армий других правящих домов капитулировали. Юристы готовили пакты к присоединению новых огромных территорий, от Роркс до Алливеи. Эзеров не тронули по приказу риз Авира. С ними решили… не решать пока.
В горах было жутковато. Наверное, города освещались, как белым днем, но и там никто не забывал о мертвой звезде. Все знали, что холодный труп Солнца не светит, не греет, и что вот-вот начнет меняться климат. Если бы ядро планеты грело ее изнутри, этого тепла хватило бы еще лет на сто. Но реле вытянуло энергию из земных недр. Вдали от мегаполисов, в алых сумерках, Самина и Сиби уже накинули шерстяные кофты под вечер. Рассказ о том, что произошло за последний месяц, занял всего несколько часов. Теперь женщины все больше молчали. Каждая в панцире своей тревоги.
Спустя еще пару дней Самина лежала и слушала будильник, уговаривая себя, что вот это – утро. Действительно, над горизонтом болтался красный шарик, и все вокруг приобретало оттенки красного: красновато-желтое небо, красновато-рыжая трава, розовая вода, грязно-красные листья клена. Она знала, что со временем мозг научится различать эту палитру, и цвета вернутся. Но в тот день это станет ненужным: все будет покрыто белым… или красным снегом.
Уши заложило на секунду, и Самина узнала посадку имперского джета. Где-то рядом! Она вскочила, чтобы одеться. Натянула, что попало, схватила бриллиант на случай нападения. Ри ведь обещала ей броню. Их с Сиби нашел имперский патруль, и неизвестно, как он поступит с членами семьи Харгена Зури. До Эйдена – ох, как высоко… Кто поверит тому, кто украл императора, а теперь прячется в глуши? Самина запрыгала по лестнице через три ступени.
– Сиби! Импе…
Черные тени уже были на их летней веранде. Мачеха вжалась в перегородку, не замечая жгучего плюща на ней.
«…рцы».
– Госпожа Сибирити Зури, – обратился к ней призрак. – Не пугайтесь. Вы, наверное, хотите увидеть сына. Пойдемте со мной.
В речи слышался акцент. Человек. Самина вышла на веранду:
– Простите, но вы сами-то кто? С кем она должна пойти и куда?
– Вурис Проци, – неохотно процедила тень, и у нее на горле сверкнул изумруд. – Адмирал имперских войск.
Ну, допустим. Ясно, почему он не счел нужным представиться сразу. Не ясно только, почему за Сиби спустился целый адмирал.
– Мой брат еще у вас? Хотите сказать, он жив?
– Орис прошел сложную адаптацию к условиям Ибриона. По распоряжению Его Величества юноша долго не вернется домой. Госпоже Зури придется отправиться со мной в имперский коллаборат, чтобы увидеть сына.
– Самина, все нормально, – кивнула Сиби. – Я пойду.
И Вурис забрал ее.
Девушка постояла еще на тихой веранде, зашла в дом и заперла дверь. Когда она обернулась, Ри запечатала ее в броню в ответ на испуг: в холле стояла еще одна черная тень.
– Так вот почему он послал меня.
Незнакомый мягкий голос. Идеальный дипломатический.
– Господи, а Вы-то кто?
– Джур.
Кто?! Тень пожала плечами:
