Один случай в особенности напрашивается на сравнение с тем, что произошло в Индии. Проблема унаследования позднейшей индийской цивилизацией того, что уцелело из культуры Хараппы, имеет поразительно близкую западную параллель. Как и цивилизация долины Инда, «микенская» цивилизация, занимавшая южную окраину Греции, некогда считалась переселенной с Ближнего Востока, но теперь рассматривается как результат длительного регионального «процесса». В микенские времена на Пелопоннесе существовало несколько городов-государств, которыми правили цари, чьей основной деятельностью были война и охота на львов, что привело к полному исчезновению этих хищников. Дворы этих царей размещались во дворцах, снабженных большими складами для перераспределения пищи, как в Пилосе, где на множестве глиняных табличек описывается тяжелый и утомительный труд многочисленных чиновников: сбор налогов, распределение социальных обязанностей среди представителей класса землевладельцев, мобилизация ресурсов для общественных работ и заготовки сырья для производства и торговли; бронзовые изделия и благовонные масла, изготовлявшиеся в дворцовых фабриках Пилоса, вывозились в Египет, Хеттскую империю и в северную Европу.
В обязанности чиновников, вероятно, входило и снаряжение правителей на войну, которая в микенском обществе велась почти постоянно: все города были сильно укреплены. Города-государства воевали не только друг с другом, они ощущали и угрозу со стороны варваров из глубины территории; в конечном счете эта угроза их и погубила. Воины в шлемах в форме головы кабана, изображенные на стенах Пилоса, сражаются с одетыми в шкуры дикарями. Подвергаясь разрушительным землетрясениям, испытывая крайнее напряжение от войн, микенские города опустели в последнем веке тысячелетия. Но после периода полной неизвестности элементы их культуры столетия спустя возродились. Возрождение письма в Греции произошло примерно в то же время, что и в Индии, в VIII столетии до н. э. Как и в Индии, это была оригинальная система, совершенно не такая, как письмо прежних жителей местности, но записаны с ее помощью традиции, в промежуточные столетия передававшиеся в устной форме. Воспоминания греков о микенской древности, возможно, неточны, но их очень много, в то время как в литературе классической Индии нет бесспорных аллюзий эпохи Хараппы. Греки жили там же, где и их микенские предшественники, и были окружены руинами, напоминавшими о прошлом, в то время как индийцы ведической эры создавали свою цивилизацию совсем в другом окружении, вдали от Инда. Это делает более сомнительным предположение о переселении цивилизации Хараппы к Гангу. Однако теоретически эта пропасть преодолима, и мы слишком мало знаем о Ганге периода «темных веков», чтобы выносить окончательное суждение.
Между тем для сопоставлений существует хорошо документированная аналогия. Махавамса, хроники существовавшего много лет «Львиного царства» Шри-Ланки, обманчивый документ: сохранившиеся версии были записаны в VI веке н. э. в буддийском окружении, которое диктовало тенденциозную правку: сакрализацию сингалезцев, освящение их земли и оправдание их завоеваний. Рассказ о ранней истории царства включает повествование о зачатом львом принце и о сражениях с любвеобильными демоницами. Основатели царства изображены в традициях сказаний о море: они изгнанники, выброшенные на берег бурей, они освобождены от грехов, которые проклинаются, но никогда не описываются. Хроники передают традицию гораздо более древнюю, чем сам текст, но трудно поверить, что их составители хорошо осведомлены о периоде, который описывают, за тысячу лет до начала повествования[570]. Однако историю царства они начинают с правдоподобного события: колонизации в VI в. н. э. заросшего тропическим лесом острова морскими путешественниками из Камбийского залива. Сингалезцы — «львиный народ», как они сами себя называли, — говорили на одном из индоевропейских языков, и нам неизвестны их контакты с Хараппой. Добравшись до Шри-Ланки, они, должно быть, застали здесь нетронутую более раннюю цивилизацию, хотя свидетельства ее существования весьма неопределенны. Оказавшись на острове, они принялись за строительство в огромных масштабах и модифицировали окружение более решительно и новаторски, чем делали обитатели долины Ганга, хотя их мудрецы были менее изобретательны и не оставили ничего, способного соперничать с трудами по логике и математике, с литературой и философией, созданной в долине Ганга в середине первого тысячелетия до н. э.
Центр раннего царства располагался на относительно сухом северном плато, где выпадают обильные дожди — до 60 дюймов в год, но часты и длительные засухи. Дожди выпадают между октябрем и январем, их приносят северо-восточные муссоны. Второй период дождей — обычно в апреле и мае. Летом, пишет этнограф Джеймс Броу, чья полевая работа привела его в самое сердце этой местности, «тонкий слой почвы растрескивается, скраб никнет под безжалостным солнцем, а сильные ветры разносят повсюду пыль»[571].
Существует проведенная природой граница, которую дождь преодолеть не в состоянии.
…Есть пункты, где линия, разграничивающая две зоны, влажную и сухую, так узка, что через милю попадаешь словно в другую страну: весь характер растительности меняется… Дикие цветы принимают новые формы и пахнут иначе, в кустах поют другие птицы; резко меняется характер обработки земли; и кончается богатство[572].
Сегодня поля риса в сухой зоне орошаются водой из огражденных земляными насыпями деревенских резервуаров, куда собирают дождевую воду в сезоны муссонов. Но на весь год воды иногда не хватает. Даже учитывая возможные перемены климата, приходится признать, что сингалезские колонисты и их туземные предшественники не могли строить большие города, не проявляя чудес гидравлической изобретательности.
Их достижения в сбережении и использовании водных ресурсов в большом масштабе делают их достойными преемниками «гидравлической» цивилизации, исчезнувшей в долине Инда. В Мадура Ойя поток воды из искусственных озер шириной шесть миль был перегорожен оригинальными водонепроницаемыми шлюзами. Даже до принятия буддизма, что традиционно относят к III веку до н. э., Анурадхапура была великолепной большой столицей с самым большим в мире искусственным резервуаром воды. Что же нам сказать о золотом веке Шри-Ланки? Был ли это очередной случай возрождения индийской цивилизации, возникшей в результате миграции с места происхождения — из долины Инда или из какого-то другого места поблизости? Или это предостережение против поспешных заключений, в который раз демонстрирующее, что цивилизации возникают независимо в различных средах и более заметны своими отличиями, чем предполагаемым общим происхождением? Связь вокруг или поперек Индии вопреки свидетельствам, убеждающим в обратном, была, скорее, путем торговли и влияния, чем пуповиной.
