Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 209
Великобритания. Несколько раз участвовал в заседаниях «круглого стола». Нашу сторону представлял Институт мировой экономики и международных отношений, английскую — Королевский институт международных отношений. С «лордами» (так мы величали наших визави) было интересно дискутировать. Они знали дело и, как правило, не занимались пропагандистской дешевкой.
Напротив Чатем-Хаус, где мы заседали, был милый такой сквер со скамейками и зеленью. Но private, частный, калитка на замке. Так хозяева, в знак уважения, выдали нам по ключу: отдыхайте, пожалуйста, когда захочется. Пустячок, но приятно…
Однажды один из лордов зачитал письмо, полученное им в феврале 1977 года от сестры из Аддис-Абебы. Сестра с ужасом писала, что видела на улицах несколько трупов. Лорд осуждал революции и взывал к гуманности. Но мы еще были «революционерами». Отвечая лорду, я заметил, что если бы его сестра жила в Лондоне, предположим, в 1643 или 1649 годах, то она видела бы на улицах гораздо больше трупов. Но стоит ли упрекать Кромвеля в антигуманности? Я и теперь думаю, что не стоит. Но не стоит и сравнивать Менгисту Хайле Мариама с Оливером Кромвелем.
В Лондоне я слушал (и смотрел!) знаменитых «Кошек». И регулярно пил пиво в том самом пабе, где Эллиот сочинял своих Cats.
Афганистан. Последний раз был там перед развязкой. Шефствовал надо мною КГБ (охрана, сопровождение, транспорт). Транспорт — самолет. Экипаж — из полярного пограничного отряда (Воркута). В Афганистане были уже не в первой командировке, страну знали. Самолет для пассажиров не был оборудован. Летчики стащили где-то могучее канцелярское кресло и прикрутили его в салоне. В нем я и летал.
Душманы уже вовсю использовали стингеры. Поэтому, чтобы выйти из зоны поражения, надо было после взлета свечой набирать высоту. А поскольку стингер идет на тепло, то во время набора высоты летчики отстреливали тепловые ловушки, температура горения которых была выше, чем тепло от мотора. Идея: обмануть стингер. Хуже (по ощущениям) было при посадке. Машина практически пикировала и только перед самой землей выходила из пике. А в комплексе все это воспитывало нервную систему.
Еще о нервах. Ночевал как-то в небольшом двухэтажном домике, где жили наши советники. На плоской крыше располагались два крупнокалиберных пулемета. Глубокой ночью где-то рядом обозначились душманы, и пулеметы стали стрелять. Домик ходил ходуном. О числе децибел судить не берусь. Пришлось снова сесть за стол и продолжить разговор за жизнь.
Афганские офицеры, с которыми я встречался, были против вывода наших войск. Они не верили в своих солдат и даже в себя. О том, что вывод войск будет большой ошибкой, два часа мне втолковывал Наджибулла. Я понимал их. Но уходить было надо. Не только потому, что мы не могли победить. Но и потому, что армия наша разлагалась. Правда, генерал армии Валентин Иванович Варенников, представитель советского Министерства обороны в Афганистане, решительно это отрицал. Но я предпочитал верить своим глазам, а не его словам.
И вот что меня удивило. В Кабуле находились представители разных ведомств (КГБ, ГРУ, МВД), которые имели право, помимо посла, направлять свою информацию в Москву. Оценки и выводы не всегда совпадали. И чтобы избавить себя от излишней головной боли, Москва дала команду: вы там соберитесь, договоритесь и давайте Центру общие, согласованные рекомендации. Они собирались. Они спорили. В конце концов острые углы отсекались, и в Москву шли некие усредненности. А ведь истина часто именно в острых углах.
Голландия. Выступал там в университетах. Просвещал студентов относительно внешней политики Советского Союза. Последний аккорд — разномастная аудитория в каком-то театре, кажется. Подъезжаем. У дверей пикеты, раздают листовки. Заглавие такое: «Если лиса ходит рядом, то будь, крестьянин, осторожнее — береги кур!» И далее на трех страницах разоблачалась политика «империалистического царизма». Упоминались и Чехословакия, и Ангола, и Монголия, и Камбоджа, и все что угодно.
Предлагалось задать Бовину четыре вопроса:
1. Зачем СССР нужен мировой флот?
2. Зачем этот флот ходит вокруг Западной Европы?
3. Почему, подписав Заключительный акт в Хельсинки, исходящий из суверенности всех европейских государств, СССР заявляет, что суверенитет восточноевропейских стран ограничен?
4. Почему СССР не заявит, что он никогда первым не будет использовать ядерное оружие?
В зале шум и гам. Всякой твари по паре. И маоисты, и троцкисты, и анархисты, и прочие другие, объясняет мне переводчик. Каждый кричит свое. Поскольку у меня был микрофон, то я всех и перекричал. Насчет флота и Акта все объяснил. Насчет ядерного оружия выкрутился. В общем, было весело. Потом с группой активистов долго пили пиво.
Завершая страницы журналистских странствий, хочу еще раз сказать, что мне везде было интересно.
Но самый мой любимый город — Нью-Йорк. Среди этих «каменных джунглей» я как рыба в воде. Возможно, потому, что я всю жизнь прожил в городах. А Нью-Йорк — воплощение урбанизма. Город в квадрате, в кубе. Вселенная в миниатюре. Где все рядом, все есть.
А теперь и Брайтон-Бич есть. Не знаю как сейчас, а был там гастроном «Москва». На знаменитом деревянном променаде. А в гастрономе при тебе жарили такую одесско-ростовскую котлетку (много лука и чеснока)! К ней соленый огурчик и 50 грамм. И неторопливая беседа с бывшим ростовчанином или вечным одесситом.
Второй самый любимый — Иерусалим. Не для жизни — для души. Город легенд, истоков, поверий. Все, что ни делает Бог, он делает руками Человека. И поэтому Иерусалим для меня — город человеческих страстей, человеческой истории, человеческой культуры. Последние десять лет я бываю в Иерусалиме каждый год. И каждый год надеюсь, что это — не последний…
Испытание телевидением
Процесс письма, выведения буквы за буквой, даже если я пишу при помощи клавишей компьютера, представляется мне более интимным, более сокровенным и более трудным, чем выступление по радио или телевидению. Автор статьи может воздействовать на читателя только текстом, только буквами. У автора передачи есть и другие возможности. Он работает и голосом, и мимикой, и всем, чем может. Поэтому создать захватывающий — интеллектуально или эмоционально — текст труднее, чем создать передачу. Хотя чисто технически все обстоит как раз наоборот.
Впрочем, можно выстроить и иную логику. Человек на экране, если он хочет иметь успех, всегда должен быть артистом. А это труднее, чем не быть им. Поэтому, уверенно себя чувствуя перед листом бумаги, я не был убежден, что справлюсь с голубым экраном.
Привел меня на телевидение один из ведущих известинских международников Владимир Дмитриевич Осипов. Сделать пару реплик в «Международной панораме». Тогда на уровне работы с исполнителями парадом командовала Лена Иванова. Она сначала тренировала меня на отдельных сюжетах и, видимо решив, что я уже созрел, доверила вести «Панораму». Потом Иванову куда-то перевели, а в «Панораму» пришла Таня Миткова.
Если верить моей записной книжке, то с 1975 по 1991 год я провел 80 «Международных панорам». Каждая «Панорама» давала обзор наиболее интересных событий за неделю. Интересных, разумеется, с точки зрения ведущего. Или с точки зрения того, кто определял содержание «Панорамы».
Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 209