— Совершенно верно.
— Не понимаю, — сказал я.
Коджи улыбнулся:
— Я тебя не виню. Мы пришли к этому путем логических заключений. Видишь ли, то, чем мы дышим, не имеющее ни цвета, ни запаха, называется кислородом. Мы полагаем, что Пернатый Змей дышит другим газом, тоже без цвета и запаха, который у нас называют метаном. А ты называешь его дыханием смерти, исходящим из потустороннего мира.
— А почему он дышит не тем, чем мы? — поинтересовался я.
— Потому что он сам другой. Это живое существо, но не человек — не в большей степени, чем змея, рыба или цветок. Не все живые существа дышат кислородом. Растения потребляют двуокись углерода, а есть формы жизни, для существования которых необходим метан. Вероятнее всего, именно такая жизнь развилась на Титане, величайшем из спутников Сатурна, поскольку доля метана в его атмосфере позволяет предположить, что этот газ имеет органическое происхождение.
— Плато, на котором расположен Тео, — продолжила Каден, — находится в зоне вулканической активности и частых землетрясений. Там вполне могут иметься глубокие естественные пещеры и разломы, достигающие уровня моря.
— …Или, — подхватил Коджи, — позволяющие морю достигать гор. Это вполне вероятный сценарий. Не исключено даже, что Пернатый Змей — существо водное. Хотелось бы мне знать, как он выглядит.
— Ростом выше меня, — сказал я, — но не крупнее тех ваших профессиональных атлетов, которые играют в такие игры, как баскетбол или футбол.
— Так ты его видел? — спросил Коджи.
— Да, когда был в пещере. Правда, тогда я думал, что это выступающий от его имени игрок, потому что видел его изображение на игровой площадке.
— Какой площадке? — уточнил Коджи.
— В Сем Мире, — ответил я, едва машинально не сказав «в мире живых», но успев вспомнить, что здешние обитатели знать не знают, что они в преисподней. — Это площадка, предназначенная для встречи, именуемой Игрой Черепа, потому что сердцевину резинового меча представляет собой череп последнего проигравшего участника. Каждый год лучший игрок в олли отправляется в Теотиуакан, чтобы встретиться с тамошним непобедимым мастером. И все они проигрывают, потому что столичный игрок превосходит всех ростом, силой и быстротой.
— И теряют головы? — спросил Коджи.
— Игра Черепа зародилась в Тео, — сказала Каден, — но на века пережила этот город. В нее играли по всей Центральной Америке до самой конкисты.
Я постучал себя по груди в области сердца.
— Сначала проигравшего приносят в жертву, и победитель съедает его сердце. Потом ему отрубают голову, а все остальное поедают науали. Однако проиграть в такой игре и встретить такую смерть считается великой честью. Это куда почетней, чем умереть на соломе и отправиться в девять преисподних. Игрок считается погибшим как воин и вступает в ряды почетной стражи, сопровождающей бога Солнца.
— Существо, виденное тобою в пещере, походило на изображение на игровой площадке? — уточнил Коджи.
Я кивнул.
— Вы видели снимки того, о чем он говорит? — обратился он к Каден.
Она покачала головой:
— От той игровой площадки ничего не осталось. До наших дней сохранилась лишь часть религиозного центра Тео, пирамиды и развалины храма Пернатого Змея.
— Ты рассказывал об этом Хольту или кому-нибудь из его людей? — осведомился Коджи.
— Нет. Они никогда не расспрашивали меня об Игре Черепа.
— Итак, что мы имеем? — обратился Коджи к Каден.
— Ясно, что это существо дышит метаном. Но тут возникает другой вопрос: а как ему удается дышать вне убежища? Tax, когда ты видел его в пещере… ты не заметил никаких отличий от изображения на игровой площадке?
Я задумался.
— Ну, он был изображен в игровом снаряжении.
— А снаряжение чем-нибудь отличалось от обычного снаряжения других игроков?
— Да. Дело в том, что мы надеваем накладки, защищающие уязвимые места, локти, бедра и так далее, и позволяющие наносить более сильные удары, но в остальном обходимся набедренными повязками. Играть в одежде жарко и неудобно.
— А он, значит, был в одежде?
— Большая часть его тела была покрыта резиной — то есть везде, где у нас видна кожа, у него резина. Ну а в тех местах, где у нас накладки, резина утолщена.
— А как ты мог по настенному изображению установить, что это именно резина, а, например, не ткань? — поинтересовалась Каден.
— По цвету. Резина на изображениях обозначается черным цветом.
— А шлем у него обычный? — спросил Коджи.
Я прикрыл глаза, вызвав в памяти изображение.
— Резиновый. Толстый.
Каден ободряюще сжала мою руку.
— Постарайся подумать вот о чем… Представь, что ты надеваешь его снаряжение на себя. Конечно, оно тебе будет велико, но помимо этого… есть ли в нем что-либо, что показалось бы тебе странным?
Об этом я уже успел подумать.
— Спина. Там самое большое утолщение, больше, чем на какой-либо другой части тела. Словно подушка на спине, непонятно зачем. У игроков вообще не бывает накладок на спине, а эта вдобавок вот такой толщины.
Я показал пальцами расстояние в пару дюймов.
— А эта накладка, она цельная? — спросила Каден.
— Нет. Из трех частей, соединенных вместе, бок о бок.
— Воздушные баллоны, — заявила она, улыбаясь Коджи. — Или, точнее, метановые. Вот каким образом он покидает пещеру: берет с собой запас воздуха. Правда, емкость маловата: с таким запасом кислорода человек много не наиграл бы.
— А ему много и не надо, — отозвался Коджи. — Нам необходим постоянный приток воздуха, потому что мы вдыхаем кислород и выдыхаем углекислый газ, а у него, возможно, замкнутая дыхательная система, позволяющая использовать метан снова и снова.
— Это знание нам что-нибудь дает? — спросил я.
— Знать своего врага — самое главное в противоборстве, — ответил Коджи. — Мы точно знаем, что это существо похоже на нас телосложением, но дышит совсем не тем, чем мы. Это принципиально важно. Метан не просто отличается от кислорода, в свободном состоянии он еще и взрывоопасен.
— Мы также знаем, что вне своего убежища он как рыба, вытащенная из воды, — добавила Каден.
— У него там что, вода?
— Прости, это просто выражение такое. Я имела в виду, что он способен дышать только метаном, а значит, когда покидает логово, должен иметь с собой запас этого газа.
— У него на спине пузыри, — сказал я. И тут вдруг услышал знакомый жужжащий звук.
— Если их продырявить, — объяснил Коджи, — он не сможет дышать воздухом, пригодным для нас, и задохнется. Но угроза очевидна и для него, поэтому запас разделен на две-три емкости. Если один резервуар с метаном будет поврежден, запас у него останется.
