Олен вспомнил Темный путь, нападение чудовищ и холодное, неподвижное тело на своих руках.
– А я? – тихо поинтересовался он. – Я тоже стоял у врат Адерга.
Старик повернул голову, пристально глянул прямо в лицо Рендаллу и удивленно покачал головой.
– Ты мог бы стать Хранителем, но у тебя своя ноша. Незачем рисковать.
– А если я не захочу быть этим самым Хранителем? – спросила Саттия. – Корни и листья, зачем мне это надо?
– Никто не может тебя заставить, никто не держит здесь. Идите, вы свободны. Попробуйте добраться до храмов сами. Но без принадлежащего сейчас мне знания сделать это сложно, просто невозможно. Вы погибнете быстро. В пасти созданий Тьмы или от мечей слуг того, кого нет.
Мгновение девушка сидела неподвижно, затем резко поднялась и шагнула мимо очага к старику.
– Хорошо, – сказала она, и Олену почудился отчаянный взгляд, брошенный в его сторону. – Что нужно делать?
– Садись напротив меня. – Хранитель улыбнулся, глаза его блеснули. – Закрой глаза и дай мне руки.
Саттия послушно опустилась на одеяло. Старик взял ее ладони в свои, несколько раз глубоко вздохнул.
– Будет не очень приятно, – сообщил он. – Потерпи. А вы прощайте, был счастлив увидеть перед смертью, что у этого мира все же есть надежда.
И, закрыв глаза, Хранитель резко наклонился вперед, прижался лбом ко лбу девушки. Пламя в очаге заревело, взметнулось огненным столбом до самой крыши, Саттия глухо застонала.
Олен с сочувствием подумал, что она может испытывать нечто похожее на пережитое им у Камня Памяти – хлещущие через мозг потоки чужих воспоминаний, боль не телесная, а какая-то другая, жуткая, непредставимая, ощущение, что ты разорван на сотни кусочков…
– О нет… не может быть… что это? – шептал Бенеш, и глаза его не отрывались от старика и девушки.
Столб пламени колыхался, в углах хижины плясали непонятно чем или кем отброшенные тени, черные и уродливые. Анкули-Рос и его матросы дрожали от страха, Арон-Тис был спокоен, а Рыжий спал как ни в чем не бывало. Негромко царапал крышу дождь, волны шумели, набегая на берег.
В какое-то мгновение тени замерли, а все звуки исчезли, точно умерли. Олен даже поднял руки, чтобы хлопнуть себя по ушам, настолько болезненной показалась тишина. Но в этот момент Саттия со вздохом оттолкнула Хранителя, и тот бесшумно упал на спину – высохший труп, словно пролежавший на солнце не один месяц.
Пламя опало, втянулось в очаг, оставив лишь угли.
И тут звуки вернулись.
Горт Шолан открыл глаза после того, как в лицо ему плеснули горсть ледяной воды.
– Старший? – произнес кто-то голосом, полным тревоги.
Горт лежал на спине, над ним было светло-голубое утреннее небо, неторопливо плывущие серые облака. Но самое странное – он никак не мог вспомнить, где находится и как сюда попал.
– Старший, вы в порядке? – повторил тот же голос.
Шолан повернул голову, обнаружил, что на него смотрит носатый гоблин в шлеме с гребнем. Нахмурился, пытаясь вспомнить, откуда ему знакомо это лицо, и тут незримая заслонка в памяти упала, воспоминания хлынули потоком – жертва во мраке, путь через ночь, схватка у ручья…
Но вместе с ними пришла боль – в саднящих, точно обожженных руках, в спине и даже в зубах.
– Чтххо… почххему… – слова лезли через горло с мучением, словно утыканные шипами стебли шиповника.
– Вы атаковали того типа со светящимся мечом. – Гоблин все понял. – Потом нас всех разбросало и лишило сознания. Я очнулся первым, примерно час назад, помог прийти в себя другим. С вами пришлось повозиться дольше всего. Тех тварей, что рождает сам остров, не видно, ни на кого из находившихся в обмороке они не нападали…
Это не казалось странным – сила, вызванная Гортом во время жертвоприношения, еще действовала, судя по красным искрам в глазах гоблина. А рядом с мощью Господина ничего не стоят какие-то жуткие твари. Зато чудным выглядело другое – полупрозрачный, словно изо льда вырезанный меч, сумевший отразить атаку той же самой мощи.
– Уже утро? – с некоторым трудом, но Шолан сумел подняться на ноги. – Сколько нас осталось?
Он стоял на площади заброшенного поселка, недалеко от частично разрушенного забора. За ним виднелось кострище, клокотавший ручей. И что странно – нигде не было ни одного тела.
Будто проклятая земля всосала их в себя.
– Двадцать семь, – отрапортовал гоблин, подавая предводителю меч.
– Немного, – проговорил Горт. – Но достаточно. Как сказал Господин – горячая вера делает малое войско великим, а горящая сметает любые препятствия. А наша вера пылает. Ведь так, братья?
– Так! Слава Сокрытому! Слава Тринадцатому! – завопили выжившие после ночного боя гвардейцы и матросы.
Но Шолан не вслушивался в их крики, он напряженно думал – что делать дальше, как справиться с врагом, который не так прост, как показалось на первый взгляд? Что за сила противостоит им на этом острове? И как выполнить задание Господина с настолько малым отрядом?
Ничего дельного в ноющую голову не приходило.
– Будем молиться, братья, – сказал Горт, когда вопли стихли, – будем просить Господина даровать нам мудрость и силу. На колени!
Уговаривать никого не пришлось. Двадцать семь роданов повалились на колени как один. Сложили руки у груди и дружно забормотали вразнобой, каждый на своем языке.
Молитва – могучая сила, и хорошо, что об этом забыли поклонники ложных богов, давно утратившие веру. А уж групповая молитва, да еще и направленная на понятную цель, и вовсе может стать настоящим оружием. В руках того, кто умеет ею управлять…
Шолан опустился на колени последним. Погрузился в транс, как вчера, пытаясь достучаться до сознания Господина, но призвать на этот раз не его силу, а разум. Дабы понять, что делать, как поступить, а заодно, если получится, дать знать Тринадцатому, что происходит с его верными слугами.
Но сегодняшняя задача выглядела на порядок сложнее, да и сам Горт, если честно, устал. Долгое время ничего не происходило, несмотря на отчаянную, истовую молитву, и братья начали в сомнении поглядывать на предводителя. А он звал и звал, орал про себя, раскрывая сердце.
И кровь словно кипела в жилах, заставляя трепетать слабое тело.
А потом Шолан ощутил отклик – необычайно тихий, но очень четкий, и даже разобрал обращенные к нему слова.
– Возблагодарим же Господина! – сказал Горт, когда голос в голове затих. – Он явил нам свою милость. Слава ему!
– Слава! Слава! – зазвучали крики.
– Мы должны отправиться в погоню и уничтожить тех, кто посмел встать на нашем пути! – Шолан поднялся и огляделся. – Без этого не будет нам удачи, и Господин отвернет лик свой от нас!
