Этот невидимый участник, эта пресловутая «третья сила» уже получила официальное признание мировых финансовых институтов – с тех пор, как в ВВП «западных» государств стали включаться доходы от наркоторговли и проституции. Это признание равнозначно капитуляции институтов: «тень» вышла в свет, обозначена как акционер всемирной властной корпорации. И ей удобнее всего существовать и действовать в мире, где прогрессивно растет число несостоятельных государств.
В день теракта в Париже полевой командир «Джабхат ан-Нусры», запрещенной в России (и не только), «младшего брата» ИГИЛ с неотличимым способом присвоения и практикой культурной и физической войны, был случайно задержан в несостоятельном государстве Украина. Эта территория ближе к нашей столице, чем афганский Кандагар, сирийская провинция Ракка и даже Париж; при этом власть там находится не в государственных руках. Нетрудовой украинский средний класс был соблазнен тем же прогрессистским миражом, что и арабский, теми же обещаниями «планов Маршалла» от НПО, на практике пропагандирующих деиндустриализацию; снос административных элит привёл «тень» в свет ускоренными темпами: население, как признают даже советники власти, держится на «серой» экономике»; борьбу за торговые терминалы, прежде всего – порты, ведут уже не «серые», а «чёрные» игроки. Срам этой реальности усиленно прикрывают внешние доброхоты, не разбирающиеся в этой реальности, что только помогает «третьей силе» преобразовывать кризисный субстрат в своё гнездовище и в удобный плацдарм для «халифатского» рекрутирования, ибо здесь, как и в Ливии, в избытке накапливается «топливо» мотивации – чёрная ненависть к России, а затем и к «обманувшему» Западу.
Украина: фигуры умолчания
В мае 2015 года на военно-политической конференции под эгидой вашингтонского Центра стратегических и международных исследований (CSIS), где в центре внимания был украинский конфликт и его неблагоприятное влияние на американо-российские отношения, один из участников, доктор Джеймс Макноутон из армейского департамента Пентагона, упомянул о прошлогодних событиях в Одессе, где 43 человека погибли в результате пожара в Доме профсоюзов, бывшем обкоме КПУ. В представлении выступавшего, результатом трагедии было «предотвращение отделения Одесской области от Украины – то есть это была в некотором смысле история успеха» (success story).
Военный чиновник, явно искренне принимая на веру официальную интерпретацию одесских событий, рассматривал их как переломный момент «в сопротивлении оккупации», с которой начинается возрождение украинской нации и восстановление утрат оной. Между тем, за полгода, прошедшие после конференции CSIS, Украина была потрясена еще несколькими событиями, которые лишь узко заинтересованными лицами связывались с «кознями России», в то время как официальный Киев вынужденно признавал факт внутреннего раздора. Речь идет о рейде отряда «Правого сектора» в Закарпатье, а также о взрыве боевой гранаты у здания Верховной Рады. Участники обоих эксцессов придавали им сугубо политический смысл – соответственно, «борьбы со ставленниками Медведчука» и «навязыванием Украине предательской децентрализации». Между тем, и в отчетах силовиков, и в СМИ вскоре всплыли имена центральных участников обоих конфликтов. В закарпатской истории это был некий Михаил Ланьо, у которого милиция нашла кустарный цех по производству синтетических наркотиков, а в киевском сюжете – Игорь Кривецкий, неофициальный хозяин партии «Свобода», известный в Львовской области как «контролер» местной таможни под кличкой «Пупс».
Оба эксцесса рушили «success story». Закарпатский эпизод пришёлся на переговоры премьера Украины с кредиторами в Нью-Йорке, а взрыв гранаты на митинге 31 августа – на принятие пакета евроинтеграционных законов. В Одессе «консолидации сил Майдана» также не наступило. Новый глава региона, импортированный из Грузии, вступил в конфликт с президентским ставленником Алексеем Гончаренко, а в итоге был уличен в подготовке с украинской территории переворота на своей родине, которая лишила его гражданства. Скандал развёл по разные стороны баррикад две самые «продвинутые на пути в НАТО» постсоветские республики (разумеется, не считая прибалтийскую «тройку»).
Так поверхностная оценка событий в стране-мишени («российская агентура» обезоружена, значит – «нация возрождается») не позволила профессиональным военным аналитикам предвидеть отклонение от благообразного сценария демократической трансформации. Так было не только с Украиной. Прогнозы в остальных странах – прежних объектах «цветных» трансформаций (Молдова и Киргизия) и будущих (Бирма, Таиланд, Тайвань) также оказались дефектными ввиду неучёта неких факторов, вынесенных за скобки. Мало того, октябрьские события в Афганистане также пошли вразрез с благообразным сценарием и создали Белому Дому новую головную боль в разгар бюджетной дискуссии.
Между тем реалии событий в Одессе 2 мая 2014 года фактически по сей день остаются под спудом, несмотря на требования международных институтов к Украине. О чем свидетельствует как крайняя неубедительность выводов общественного «Комитета 2 мая», согласно которой смерть большинства пострадавших наступила от «разгорячения олифы на стенах лестницы до температуры 600 градусов», так и взаимоисключающие версии, высказанные в годовщину событий.
Так, ни один из чиновников-свидетелей не смог толком объяснить появления в центре Одессы отряда псевдо-пророссийских активистов, который инициировал серию провокаций, с перемещением столкновений к Дому профсоюзов. В свою очередь, «Комитет 2 мая» на схеме этого здания вообще не обозначил просторного подвального помещения, будто оно вовсе отсутствовало. Между тем, как рассказал год спустя отстраненный и.о. губернатора Владимир Немировский, чиновники силовых структур, в том числе тогдашний генпрокурор Виталий Ярема, особо интересовались именно этой частью здания, а также некими бутылями, находившимися там. Ярема, как и глава управления ГСЧС Владимир Боделан, считал, что мгновенная смерть активистов внутри здания было результатом вдыхания ядовитого газа, а не перегревания. Есть и третья фигура умолчания – крупнооптовый рынок «Седьмой километр» близ Одессы, который за день до событий подвергся то ли проверке, то ли рэкетирскому налету.
Версия, связывающая воедино все белые пятна, существует: она была озвучена со слов анонимных одесских источников профессионалом-химиком Александром Башкуевым. И она объясняет пожелание следующего одесского губернатора, экс-топ-мендежера группы «Приват» Игоря Палицы передать здание одному хозяину, чтобы избежать неких новых «непорядков». По версии Башкуева, «непорядок» состоял в том, что в просторном цокольном этаже, соединенном с вентиляционной системой Дома профсоюзов, располагалась крупная лаборатория по изготовлению из героинового сырья, поставляемого в Одессу морем, таблетированных синтетических наркотиков (гидрокодона), при распространении выдаваемых за экстази, а в качестве реагента в этом химическом процессе использовался дихлорэтан. Целью организаторов столкновений, по этой версии, был захват наркоцеха конкурентами его владельцев. Источники туманно поясняют, что конфликт вовлекал «старых» владельцев и по меньшей мере две противостоящие группы претендентов. Объект в итоге не достался никому, а просто был разгромлен; следы исчезли вместе с рядом лиц, вскоре скончавшихся друг за другом.
