Когда уж всё выяснилось, что они не преступники, дядь Гену сразу увезли в больницу, тёть Лена с Егоркой уехала искать дядь Сашу по больницам, а Титов и старший сержант Фокин, повезли Генку и Никиту на прокурорской машине домой. К ним домой, к Генке и Никите, к Мальцевым, конечно.
* * *
Сидя за накрытым к чаю столом, Гейдар внешне спокойно переключал дистанционкой с одного телеканала на другой, искал для себя подтверждений.
Телевидение – первые дни, почти непрерывно передавало новости с места события. То общие планы, то крупные, одно страшнее другого… Терракт… Безоболочное взрывное устройство большой мощности… Жертвы! Пострадавшие… Внеочередное заседание правительства с решением о выделении материальной помощи…
Хозяйка дачи, Галина Михайловна, подкладывая постояльцу пирожки, краем глаза тоже смотрела телевизор. В отличие от всегда спокойного Геннадия Николаевича, постояльца, строителя, очень живо воспринимала трагические кадры…
– Ай, что делается, что делается! Ну надо же! Столько людей, сколько жизней…
– Да… – откусывая от очередного пирожка, не отрывая взгляда от экрана, кивал головой постоялец. – Вкусно. Подлецы!
– Это с капустой. Ешьте, ешьте… Вам поправляться надо… – И, глядя на экран… – И что же это им не имётся-то, а, варварам!
Политические обозреватели и думские лидеры разных калибров наперебой, кто в сторону алькаиды рукой уверенно указывали, кто на заговор внутри страны – против президента – осторожно намекал, стрелки переводил…
– Умничают, дураки!.. – в слух произнёс постоялец.
– Что? Вы это о чём?
Гейдар спохватился, нахмурился, плохо, если вслух уже мысли проговариваю, как можно спокойнее, с иронией, пояснил хозяйке.
– Не умничали бы, а дело делали, – кивая на «узнаваемое», «знаковое» лицо депутата на экране, заметил он. – Пиарничают. Тунеядцы!
– Это да, – легко согласилась Галина Михайловна. – Что поделаешь, работа у них такая. Депутаты!
Постоялец внимательно посмотрел на женщину. Вот потому и тунеядствуют, подумал он, что народ позволяет, сдержал усмешку. Она по своему поняла взгляд, вновь с готовностью предложила:
– А вот эти с картошечкой…
И официальные милицейские лица не отстали, одними из первых уверенно и твёрдо заверили и местную общественность, и широкую мировую, в своих намерениях рано или поздно раскрыть это злодейское преступление, непременно раскрыть и посадить на скамью подсудимых кого следует. Успокаивали – себя и граждан, сидящих у телевизоров, необыкновенно твёрдой, волшебной, завораживающей фразой: «возбуждено уголовное дело…». Вытягивая при этом губы, нажимая на звук «у». У-у-у, как прицеливались. Вернее, черту под уголовным делом подводили… Не сомневались.
– Угу! – кивнув хозяйке, хмыкнул Гейдар, вернее Геннадий Николаевич. – Уголовное дело у них уже возбуждено. Не забыли! – с теми же интонациями передразнил тоже хорошо узнаваемое милицейское чиновничье лицо.
– Ага, они всегда так говорят. Всегда возбуждают.
– Вот именно… – коротко бросил. – Себя они возбуждают.
…Огорчало одно, твёрдым голосом отчитывались чиновники, к сожалению, не смотря на своевременно принятые меры по перехвату преступников, поймать по горячим следам преступницу не удалось. И со значением подчёркивали – «пока!» Так же обнадёживающе подчёркивали: но круг подозреваемых уже есть… Ведутся оперативно-разыскные действия. И фоторобот преступницы уже составлен и куда надо разослан, и проверки идут от подвалов, до самых крыш. И усиленный паспортно-визовый контроль ведётся, который выявил уже около трёхсот нелегалов, невесть как попавших в Москву!
– Ну надо же, – вновь с сарказмом откликнулся постоялец. – Трёхсот нелегалов они вычислили. Молодцы, службы! Успехи. – Обернулся к хозяйке. – Да в нашем холдинге их больше полутора тысяч наберётся. А по всем если строительным площадкам взять, и прочим? А по всей Москве?..
– О-о-о, батюшки, и как же вы… Они, то есть?
– Легко! Коррупция! Чиновниками всё продумано. Есть официальные установки, есть и неофициальные. На стыке интересов и работаем. – Попутно заглядывая на экран, Геннадий Николаевич принялся в сжатом виде объяснять. – Рынок, он всем жить даёт. Себестоимость готовой продукции, одного квадратного метра для нас, чем меньше, тем лучше. Маржа будет выше. Поэтому, сами понимаете, и набираем рабочие силы где возможно: из Молдавии, Украины, Таджикистана, отовсюду. Люди за копейки работают, ещё и благодарят, что взяли. У них же, на родине, только на продаже наркотиков правительство живёт, всё остальное побоку, основная масса и мотается по зарубежью. И без сантиментов. За копейки… Правда, в работе за ними глаз да глаз нужен…
– О, это да. У нас, чуть что… – поддержала хозяйка. – Сразу за бутылку…
– Да… – отозвался Гейдар, и приник взглядом к экрану. – Откупаемся… За деньги кого хочешь можно в Москву привезти. – Кивнул головой на экран. – Хоть рабочих, хоть террористку, хоть… роту…
– Это да, – с горестным вздохом поддержала хозяйка. – Ужас! За взятки у нас любой чиновник, говорят, купится… – обречённо махнула рукой, но спохватилась. – Да вы ешьте, кушайте, Геннадий Николаевич, остынут быстро. Чайку ещё подлить?
– Угу, – так же неотрывно глядя на экран, пробурчал постоялец.
…И работники ДПС машины в обе стороны от себя днём и ночью проверяют, а, оказывается… Опять, увы! Ушли преступники. Растворились.
В репортажах одно хорошо было: кто не сильно пострадал – «уже выздоравливают, уже улыбаются», говорили профессора медики. «Кто сильно пострадал, у тех наметилось улучшение. Кто совсем плох – ещё в реанимации. Кто… – как тут сказать? – Начались похороны…» И это плохо. Очень плохо!
Но это родственникам и близким плохо, а Гейдару-то что? Ни сват, ни брат, как говорят, не пришей кобыле хвост. Это же война, граждане-товарищи. Как угодно это назовите: правоверных с неверными, мусульман с христианами, джихад… Да нет, конечно, какой там джихад, бред той же кобылы… Это его личная война, Гейдара против системы. Война личности против слабой системы. Кто-то за деньги воюет, кто за утерянную власть, прикрываясь идеологией, кто вообще уже остановиться не может… А он – нет, он из принципа, в кайф, в удовольствие. Есть для него в этом что-то завораживающее, как тот наркотик! И чем больше, тем больше… Бумм, бумм, и снова – бумм! Всё будет как на войне, дорогие, как учили. Так выучили, так научили. Не успел спрятаться, увернуться – сам виноват.
– Ай, сволочи! Ай, выродки! – слыша первые звуки похоронного марша в репортаже, причитала хозяйка. – Горе-то людям какое! Горе!..
Гейдар, он о своём думал, пытливо глянул на всхлипывающую хозяйку, о чём это она, а… поддакнул:
– Да-да, конечно, – помолчал, глядя на экран рассеяно, продолжил. – Но деньги они всё же получат. В сумме это – как не крути – очередная прореха в бюджете… А если несколько раз так… А если в систему… Выдержат ли государство? Война, она и людей, и деньги… пожирает как хворост…
