Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
— Мы сделаем это в понедельник. Я думаю, чтоздесь вам нечего опасаться, Дарби.
— Я тоже так думала раньше. Фактически ячувствовала себя в полной безопасности, когда поднималась на пароход сВерееком, который им не был. И я чувствовала себя очень спокойно в Нью-Йорке,пока не увидела ковыляющего по тротуару Обрубка, и с тех пор я не ела…
— Вы похудели.
— Спасибо. Надо думать. Вы были здесь прежде?— Она посмотрела в меню.
Он глянул в свое.
— Нет, но я слышал, что кормят здесьвеликолепно. Вы опять перекрасились. — Волосы у нее имели светло-каштановыйоттенок, ресницы слегка подкрашены, а щеки подрумянены. На губах — помада.
— Если я и дальше буду видеть этих людей, товолосы вовсе повыпадают.
Принесли напитки.
— Мы ждем, что утром в «Таймс» появитсячто-нибудь. — Он не стал упоминать новоорлеанскую газету, потому что в ней былифотографии Каллагана и Вереека. Он предполагал, что она ее видела.
Было похоже, что это ее не заинтересовало.
— Что, например? — спросила она, оглядываясьпо сторонам.
— Мы точно не знаем. Но нам не хотелось быоказаться побитыми нашими старыми соперниками из «Таймс».
— Меня такие вещи не интересуют. Я ничего незнаю про журналистику и не собираюсь этому учиться. Меня держит здесьодна-единственная идея — найти Гарсиа. И если она не осуществится, причем вближайшее время, я убираюсь отсюда.
— Простите меня. О чем бы вы хотелипоговорить?
— О Европе. Что вам больше всего нравится вЕвропе?
— Я не люблю Европу и не люблю европейцев. Яезжу в Канаду, в Австралию и иногда в Новую Зеландию. Чем вам нравится Европа?
— Мой дедушка был выходцем из Шотландии, и таму меня целая куча тетушек. Я дважды бывала у них.
Грэй выжал лимон в джин с тоником. Компания изшести человек вышла из бара, и она внимательно их рассматривала. Когда онаговорила, ее глаза непрерывно обшаривали помещение.
— Мне кажется, вам надо выпить и расслабиться,— сказал Грэй.
Она кивнула, ничего не сказав. Шестеровошедших уселись за соседним столиком и заговорили по-французски. Язык звучалмелодично и ласкал слух.
— Вам доводилось слышать каджунский диалект? —спросила она.
— Нет.
— Это диалект французского, который исчезаеттак же быстро, как и наши поймы. Говорят, что французы его не понимают.
— Вероятно, каджуны тоже не понимаютфранцузов.
Она сделала большой глоток белого вина.
— Я рассказывала вам о Чаде Бруне?
— Не думаю.
— Он вырос в бедной семье каджунов из Ониса.Семья существовала охотой и рыболовством в дельте реки. Он был очень смышленымпарнем и во время учебы в университете штата Луизиана получал высшуюакадемическую стипендию. Затем он поступил в юридический колледж в Стэнфорде,который окончил с наивысшими показателями за всю историю колледжа. В двадцатьодин год он получил право адвокатской практики в Калифорнии. Он мог бы работатьв любой адвокатской фирме страны, но избрал небольшое природоохранноеучреждение в Сан-Франциско. Он был блестящим адвокатом, настоящим гением вобласти права, который много работал и вскоре начал выигрывать крупные судебныепроцессы против нефтяных и химических компаний. В возрасте двадцати восьми летон был высокопрофессиональным судебным адвокатом. Его боялись крупные нефтяныеи другие корпоративные отравители окружающей среды. — Она отпила вина. — Онзаработал состояние и создал группу, ратующую за сохранение болот Луизианы. Какбыло известно, он хотел участвовать в деле о пеликанах, но имел слишком многодругих обязательств перед клиентами. Он внес в «Зеленый фонд» крупную сумму насудебные издержки. Незадолго до начала суда в Лафайетте он объявил, чтовозвращается домой для оказания помощи адвокатам «Зеленого фонда». Вновоорлеанской газете появилась пара статей о нем.
— Что с ним случилось?
— Он покончил жизнь самоубийством.
— Что?
— За неделю до суда его нашли в автомобиле сработающим двигателем. От выхлопной трубы в салон был протянут садовый шланг.Еще одно элементарное самоубийство в результате отравления угарным газом.
— Где находилась машина?
— В лесной полосе вдоль рукава Ляфурш, возлегорода Галлиано. Местность он знал хорошо. В багажнике находилось кое-какоетуристское снаряжение и рыболовные снасти. Никакой предсмертной записки.Полиция разбиралась, но не нашла ничего подозрительного. Дело закрыли.
— Это невероятно.
— У него были некоторые проблемы с алкоголем,и он лечился у психиатра в Сан-Франциско. Но самоубийство явилосьнеожиданностью.
— Вы считаете, что это было убийство?
— Многие так считают. Его смерть была большимударом для «Зеленого фонда». Его пристрастие к болотам могло изменить весь ходсудебного процесса.
Грэй допил свой стакан и загремел кубикамильда. Она придвинулась к нему. Появился официант, и они сделали заказ.
Глава 35
В шесть часов утра в воскресенье вестибюльотеля «Марбери» был пуст, когда Грэй спустился, чтобы купить «Таймс».Воскресный выпуск был толщиной пятнадцать сантиметров и весил около пятикилограммов. «Интересно, — подумал Грэй, — до каких размеров они собираютсядогнать его в будущем». Он быстро вернулся в свой номер на восьмом этаже,развернул газету на кровати и, склонившись, стал просматривать ее. На первойполосе не было того, что он искал, и сразу все стало ясно. Если бы они вышли ссенсацией, она была бы здесь, безусловно. Он боялся больших фотографийРозенберга, Джейнсена, Каллагана, Вереека, возможно, Дарби и Камеля, и, ктознает, может быть, они имели прекрасный снимок Маттиса, — и все эти действующиелица могли появиться на первой полосе, и тогда бы «Таймс» вновь их обошла. Онвидел такую картину во время своего непродолжительного сна.
Но ничего подобного не было. И чем дальше онпродвигался, тем скорее пробегал страницы, пока не добрался до спортивногораздела и объявлений. Он, пританцовывая, подошел к телефону. Набрав номер СмитаКина, который уже не спал, спросил:
— Ты ее видел?
— Все прекрасно, — сказал Кин. — Интересно,что у них случилось?
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
