Толстый маг ударил по столу, тряхнул брылами:
— Хватит! Тихо.
Все замолчали, уставились на меня. Ощущение было, что возвышаешься каланчой посреди поля, а вокруг молнии рвут небо.
— По порядку, пожалуйста. Вианта, да? Или нет?
Захотелось реветь, но я пересилила себя, покосилась на Арлито и прошептала:
— На самом деле меня зовут Ольга, я человек, меня насильно переселили в это тело. Давайте, чтоб не повторяться, расскажу все с этим… Эээ… Шаром, который подтвердит мои слова, чтоб вы не сомневались.
Маг-недоросток кивнул, сжал кулаки, чтоб не было видно, как дрожат его пальцы, и тут до меня дошло, что он выгораживает меня, рискует положением и жизнью.
Рядом с толстяком сидел лысый маг с лицом пожившего и слегка раздобревшего лиса, изучал обстановку, но когда он встал и заговорил, все смолкли, уставились на него подобострастно, даже Арлито склонил голову.
— Уважаемые маги, событие необычное, правда ведь? Оно требует необычного подхода. Девушка согласна нам помочь, да? Сговор с Незваным — страшное преступление, и карается смертью.
— Повторяю, я ни с кем не…
Лысый поморщился и вскинул руку, небрежным жестом веля мне замолчать:
— Вианта, позволь мне закончить. Я считаю правильным дальше разговаривать с вами, когда у вас в руках будут Уста правды. Выслушав вас, мы удалимся советоваться, да? Арлито, проводи девушку в… ее комнату, ты понял, да?
Арлито сжал челюсти, кивнул:
— Да, магистр Йергос.
Ох, ничего себе! Это ж их главный. Не так я себе его представляла.
— Пойдем, — проговорил Арлито.
— Ненавижу тебя, — прошипела я. — Шакал!
Он дернулся, развернулся рывком, сверкнул глазам, но унял гнев.
— Хочешь, чтоб тебя силой заперли в подземелье? — сказал он и добавил еле слышно: — Лучше не прогоняй меня, я не желаю тебе зла. И больше никогда не называй меня шакалом.
Спорить с ним, а тем более анализировать произошедшее и искать виноватых не было сил. Одно понятно: он не вычеркнул меня из списков приглашенных и продолжает помогать. Но ведь знал, что маги заподозрят неладное! Или думал, что обойдется? Вот уж вряд ли, слишком он древний и мудрый, чтоб пускать события на самотек — скорее рассчитывал, что именно так все и будет.
Моя комната, даже скорее келья, находилась на верхнем этаже в конце коридора. Переступив порог, я упала на перину лицом вниз и замерла.
— Не злись, я постараюсь вытащить тебя. И помогу найти Изначальный дом. Раньше он меня не особо интересовал, теперь прочитаю все, что найду на эту тему, и расскажу тебе.
Бросай, бросай горошины слов в мою стену! Стоило закрыть глаза, как появлялся Эд. Он висел над бездной и смотрел на меня. Если бы я действовала быстрее, то помогла бы ему. Черепаха безногая! Закусив губу, я заскулила. Стоящий рядом Арлито сел на койку, похлопал меня по спине. Встал, вздохнул:
— Клянусь, что помогу тебе найти Изначальный дом…
— Уходи! — взмолилась я, чувствуя, что слезы вот-вот хлынут, я начну рыдать и не смогу остановиться.
Пусть не видит, оставит меня наедине с моим горем.
Когда слезы кончились и я замерла без сил, в дверь постучали. Не дождавшись ответа, ее распахнули.
— Идем, — прозвучал взволнованный голос Арлито. — Они ждут.
Хотелось ответить: «Пусть подождут», но я встала и зачем-то пошла за ним в уже знакомый зал заседаний, села на стул, поставленный напротив господ присяжных заседателей, толстый маг прошаркал ко мне, протянул прозрачный шар, почти такой, какой был у Саяни.
Итак, надо рассказать правду, сведя свою вину к минимуму, потому что впереди лучиком надежды замаячил Изначальный дом. На Арлито лучше не рассчитывать — непонятно, что у него в голове, но разве я не справлюсь сама? Разве не случались более странные вещи?
Итак, детектор реагирует на ложь, но если умолчать о некоторых фактах, маги ни о чем не догадаются — они не могут залезть мне в голову, на меня магия не действует. Единственная беда — наводящие вопросы, потому надо побольше говорить, уводить их в сторону. Если они узнают, что у меня была пластина местного дьявола и я спрятала ее, то меня казнят, и Арлито заодно. Почему-то за мага-недоростка я волновалась больше, чем за себя. Мне-то что? Самое дорогое я уже потеряла.
Хитрый лис Йергос с любопытством смотрел на меня. То ли он близоруко щурился, то ли от природы у него были узкие глаза, и казалось, что он взирает насмешливо.
— Вы готовы, Вианта? Или… как вы говорили, вас звали раньше?
— Ольга.
— Как к вам обращаться теперь?
— Неважно, как больше нравится.
— Хорошо. Представьте дверь…
Я позволила себе неслыханную дерзость и прервала его:
— Знаю, уже имела счастье работать с таким… эээ… магическим предметом. Все, готова, спрашивайте.
— Вы заключили сделку с Незваным?
— Если отвечу «да», то это будет ложь. Я не знала, кто передо мной. Давайте расскажу все по порядку, а вы потом зададите наводящие вопросы.
— Начинайте, — кивнул Йергос.
Вдохнув и выдохнув, я начала рассказ с того дня, как меня бросил Эд. Сделала отступление о своем мире, но Йергос вскинул руку:
— Стой! Нам этого знать не следует. Дальше.
Когда я дошла до момента, когда неизвестный (читай — Незваный) предложил мне избавиться от болезни, маги зашептались — пришлось ненадолго замолчать. Йергос попросил коллег затихнуть, и я продолжила, еще раз напоминая, что не знала, с кем говорю, думала, это какой-то блаженный. Про поцелуй я только заикнулась, но Йергос перебил вопросом:
— Подождите. Вы утверждаете, что Незваный поцеловал вас насильно. — Он с подозрением уставился на шар в моих руках, который за все время разговора не изменил цвет ни разу.
— Именно. Притянул меня к себе, поцеловал, и я провалилась в черноту, а очнулась уже в этом теле.
— Это невероятно! — воскликнул толстяк. — Исправны ли Уста правды? Как тебя зовут? Ответив, солги.
— Прасковья Васиссуальевна, — брякнула я, и шар налился багрянцем. — Видите? Я ни в чем не виновата, и Саяни я не убивала.
— Видим, — ответил толстяк мрачно и затарабанил по столу пальцами-сардельками.
Ну и человек! Просто гора жира. Шеи нет, щеки до плеч свисают, глаза заплыли. Неужели трудно себя в порядок привести? Или ожирение — его плата за магический дар?
Аккуратно стриженный маг арийской внешности поднялся и проговорил:
— Мое мнение: смешение миров недопустимо, это может привести к плачевным последствиям. Как бы нам ни было жаль девушку, мой вердикт — смерть.
— Спасибо, вы очень великодушны, — пробормотала я.
