– Я сказал нет! – Стефан ударил кулаком по столу. – Мы будем сражаться и положим конец этой смуте раз и навсегда. Я король Англии, и я заставлю слушаться себя! – Он обвел взглядом своих приближенных, не пропустив ни одного из них. – Или вы слабые, легковерные дураки и бабы и потому трусите? Идите и соберите воинов. Если анжуйцы перейдут Уитхем, мы встретим их во всеоружии.
Бароны покинули комнату, чтобы объявить общий сбор, но Вилла король задержал:
– Я хочу, чтобы ты с осадными машинами остался и не дал гарнизону замка ударить нам в спину…
– Сир, – поклонился Вилл и, мрачно сжав губы, ушел к своим людям.
– Так, значит, он собирается дать большой бой, – заключил Аделард ле Флеминг, один из старейших сержантов Вилла, глядя, как Стефан уводит свою армию из осадного лагеря к городским воротам.
Вилл нахмурился:
– Похоже, что так.
На лице Аделарда отразилось сомнение.
– Это правильно?
Вилл пожал плечами. Стефан никогда не любил долго раздумывать в поисках лучшего решения, этим обычно занимался его брат епископ Винчестерский, с которым король в последнее время почти полностью прекратил общение. Если Стефана что-то беспокоило, то он пытался сразу и своими руками справиться с этим.
– Может, и неправильно, но Глостер идет на такой же риск. Он набрал много солдат из Уэльса и получил благодаря им численное превосходство, да только они совсем неопытны в ратном деле и не устоят под напором, если что.
– И все равно – слишком велик риск…
– Это из-за своего отца король не будет отступать, – пояснил Вилл.
– Из-за отца? – Аделарда удивило такое заявление.
– Его обвинили в трусости во время сражения в Святой земле – в том, что он сбежал с поля боя. Стефан скорее погибнет, чем допустит, чтобы подобное обвинение прозвучало и в его адрес. Что бы ни случилось, он не сдастся.
– Но что, если король все-таки потерпит поражение?
Вилл окинул взглядом свой лагерь. Он и сам задавался этим вопросом. Бросать короля Вилл не собирался, но был прагматичен и чувствовал ответственность перед людьми, которыми командовал: далеко не все были настолько богаты, чтобы за них заплатили выкуп, если до этого дойдет. И вообще, всегда надо быть готовым ко всему.
– Прикажите людям собрать оружие и вещи, – велел он. – Проверьте, чтобы у каждого был запас еды, и пусть наполнят свои фляги водой.
Бриан находился в самой гуще сражения, когда мощный рев оповестил всех о том, что центр армии Стефана прорван. Костяк королевских сил, включая воинов под командованием Вильгельма Ипрского и еще пятерых графов, костяк, который должен был бы держаться до последнего, бежал, оставив пешего Стефана одного отбиваться от наседающих со всех сторон анжуйцев.
Меч Бриана взлетел по дуге и безжалостно врубился в плоть. Бриану стало дурно, и он сражался все яростнее, чтобы преодолеть тошноту и поскорее покончить с этим. Снова и снова заносил он меч, снова и снова подбадривал своих рыцарей агрессивным криком, которым маскировал страх и отвращение. Он как будто со стороны наблюдал за самим собой – незнакомцем в черных доспехах, – как тот давит, режет, уничтожает. Кровь лилась, как на скотобойне; так было даже легче – думать, что он убивает не людей, а скотину. Он делает это ради Матильды, ради того обещания, которое он дал ей и должен сдержать. Все это происходит не просто так, а во имя высшего блага. И когда все закончится, он сможет вымыть руки и приступить к созиданию надлежащего государства.
Он опять замахнулся мечом. Его жеребец споткнулся о тело; Бриан натянул поводья, чтобы помочь коню выровняться, и в этот момент до него из центра донесся торжествующий вопль:
– Король повержен!
Бриан посмотрел туда. Под натиском наступающих войск покачнулся и упал королевский штандарт. Люди Стефана либо погибли, либо бежали. Бриан успел разглядеть короля, стоящего на коленях посреди убитых и раненых – как своих сторонников, так и вражеских воинов, которых он сразил в последнем, отчаянном порыве. Кровь текла из раны под шлемом, он хватал воздух широко раскрытым ртом.
Прискакал Глостер, чтобы взять короля под стражу, и Стефан, обессиленный и ошеломленный, без возражений сдался. Анжуйская армия, стянувшаяся было к королю и его павшему знамени, стала снова растекаться по полю битвы. Началось преследование и избиение побежденных.
Бриан проверил своих людей и с облегчением узнал, что раны по большой частью сводятся к поверхностным царапинам, синякам и сломанным пальцам. Что до него самого, то какая-то мрачная тяжесть опустилась на него и запустила черные щупальца в каждое отверстие в его черепе. Победные крики только обостряли жгучую боль в животе.
Когда Бриан ехал к городским воротам, его догнал Майлс Фицуолтер.
– Я всегда считал вас изнеженным придворным, – заметил он с жесткой усмешкой, – но сегодня вы сражались как одержимый – чуть не выскочили из хауберка.
Бриан промолчал. Майлс не знал, насколько близка к истине его шутка. До сих пор Бриан не был уверен, вернулся ли он окончательно в свои доспехи. И он предпочел бы не возвращаться, слишком уж неподъемен черный хауберк, словно сделан из тяжких грехов.
– Господь сказал свое слово. Вы видели, как улепетывали де Мелан и Биго? И даже Ипр дал деру! – Майлс оскалил зубы и захохотал.
От Фицуолтера словно еще исходит жар битвы.
– Стефану следовало оставаться за стенами замка и ждать подкреплений, – ответил Бриан.
– Нам повезло, что он этого не сделал. Теперь только нужно посадить его в надежную темницу, и тогда императрица займет свое законное место на троне.
– Да…
Мысли Бриана обратились к Матильде. Гонец, должно быть, уже мчится в Дивайзис с известием об их победе. Доставит она радость Матильде или придавит тяжким бременем, как этот хауберк придавил его самого?
Майлс ускакал по своим делам, и Бриан продолжил путь в город. Ворота стояли нараспашку, нестерпимо воняло горящей дранкой. Горожанам, которые поддерживали Стефана, а не осажденный гарнизон замка, грозила жестокая расплата. Куда ни глянь, всюду бежали люди, пытаясь укрыться от вступающего в город войска.
Вдруг его конь захромал. Бриан спешился, чтобы посмотреть, в чем дело, и обнаружил, что от нагрузки в бою у жеребца распухло колено. Не желая ухудшать состояние животного, он приказал оруженосцу привести из лагеря сменную лошадь.
Из-за угла появилась группа воинов – они шагали торопливо, но старались не привлекать внимания. Люди Бриана немедленно обнажили только что спрятанные в ножны мечи и выставили копья. То же сделали незнакомцы. Было очевидно, что они испуганы. Бриан остановил взгляд на Вильгельме Д’Обиньи, который тоже узнал его и вытянулся во весь рост, расправив плечи.
Бриан сглотнул тошноту и сделал быстрый жест рукой.
– Идите, – сказал он. – Мы вас не видели. Стефан пленен, ваше дело проиграно. Поспешите, но смотрите в оба. Если Майлс Фицуолтер поймает вас, то закует в кандалы или превратит в трупы быстрее, чем епископ Винчестерский успеет прочитать «Отче наш».
