И вновь тишина. С потолка капает. Алкоголь окончательно улетучился, и голых людей начинает трясти. Зубы лязгают — треск стоит костяной. Еще больше трясет их от неизвестности.
Вскоре за воротами послышался звук тормозов. «Уазик» остановился. Хлопают двери. Сдержанно переговариваются между собой люди. Кажется, они даже смеются там. Им смешно. Они одеты. Им ничто не грозит.
В темноте раздался звук вызова рации.
— Слушаю… Хорошо. Я готов. Они за воротами…
В помещении вспыхнул свет, и стальные ворота поползли вбок. По другую сторону стояли омоновцы с короткими автоматами, в касках и бронежилетах.
— Я начальник УВД Тюменцев. Вы не имеете права. Отставить! — пропищал визгливый голос.
— Поздно права качать, — буркнул молодой старшина, проводя загиб руки за спину. — Да ты у нас еще и с пистолетом, товарищ полковник.
— Это подарок…
— Наше дело маленькое, — продолжал старшина. — Там разберутся. Они офицеры…
В помещение вошла, озираясь по сторонам, оперативно-следственная группа. Девушка-следователь и трое оперативников. Все, что успел поднять в своем отделе Иванов. Рядом с группой находились двое типов неопределенного возраста, больше похожих на бродяг. Скорее всего это были понятые. Законность будет соблюдена.
Михалыч выходил из-за стальной колонны, когда одна из голых фигур вдруг отделилась от остальных и бросилась к колонне. Секунда, и толстая овальная дверь закрылась за ним с внешней стороны. Это был Рябоконь. Он ускользал от правосудия. Михалыч понял, для чего была построена колонна, для чего были предусмотрены два люка, да и сам бетонный стакан наверху. Для того, чтобы уйти.
Дверь для того снаружи и закрывалась, чтобы при случае не могли выбить внутрь. Хитро придумал. Пока обегаешь вокруг, уйти может.
— Толовую шашку! Быстро! — крикнул Кожемякин. — Неужели у вас нет с собой?!
Из толпы выбежал низенький сержант в бронежилете.
— Всем в укрытие. За дверь! — скомандовал он.
А сам, прилепив на одну из петель коробку со взрывчаткой, спрятался за колонной, зажав уши.
Бум! Петля отлетела. Дверь пошла вниз и тут же, выскользнув по направляющей из второй петли, упала на пол. Говорят же, надо петли неразъемные делать.
Михалыч бросился в темный проем. Чтобы открыть люк, нужно время. Резьбовые приводы, сегменты. Но Конь Рыжий не только успел пройти через первый люк, внутренний, но и успел открыть второй. Навстречу из люка Михалычу несся поток грязной воды. Поток был настолько плотен, что сбивал со ступеней. Кожемяка не дышал. Ему показалось, что в рот ему влетела лягушка. Во всяком случае, что-то мягкое ему попало на зубы, но он не мог выплюнуть. Лишь поднявшись над поверхностью, он разжал зубы и освободил рот.
Нужно закрыть люк, ведущий из болота. Иначе все труды пойдут насмарку. Нечего будет изымать. Кроме, конечно, настойки «Золотого корня» и «Вытяжки женьшеня». Это мелочи по сравнению с остальным.
Смазанный вентиль вращался словно сам собой. Поток воды сначала убавился, а потом и вовсе иссяк.
Рябоконь давно выскочил по лестнице наружу, спрыгнул вниз. Там не так уж и высоко, и теперь он несется бетонной дорогой. Только ветер свищет в ушах.
Снаружи раздался рев лодочного мотора. Михалыч вскарабкался по лестнице и увидел: по каналу на большой скорости уходил в сторону реки водный мотоцикл. Снизу смотрел из люка Иванов.
— Уходит. Надо удержать! — крикнул Михалыч и кинулся вниз.
Иванов стоял уже у ворот.
— Догоняй. Я к реке, — проговорил на ходу Кожемякин.
Он вскочил на коня и, громко вскрикивая, отпустил поводья. Резидент пошел из подземелья, словно Змей Горыныч. Он хотел на свободу. Подземные казематы ему надоели. В них плохо дышалось. И стреляют в них без разбору.
Копыта били в бетонную дорогу. Минут через десять Резидент вынес Михалыча к пустынному берегу. Ни лодки, ни человека. Лишь за рекой у противоположного берега еще гремит надсадно мотор. Но и он затих. В наступившем рассвете видно, как Рябоконь, спрыгнув с сиденья, карабкается на береговой откос. Он надеется первым прийти к своему особняку. Ему нужен гараж, в котором стояла заправленная иномарка, а также лежал «дипломат» с баксами на первый случай. Всего миллион. И документы на чужое имя. Только бы успеть.
Иванов остановился на служебных «Жигулях».
— Обходи по мосту! — крикнул Михалыч и направил Резидента к реке. У воды вскочил сапогами коню на спину.
— Но, милый! Не бойся! — проговорил, шевеля поводьями. — Я с тобой. Пошел…
Конь, всхрапнув, с неохотой вошел в воду, фырча и раздувая ноздри. Спина перестала дрожать — конь пошел вплавь.
Не так широка река Томь. Вот и противоположный берег. Михалыч сухой. Лишь сапоги наполовину снаружи намокли.
В километре от берега, оглядываясь, спешит фигурка человека. Михалыч опустился в седло и пришпорил коня.
— Давай, Резидентушка! Ты же видишь! Уходит гадина из-под самых ног!
Конь выбрался через топкое место вверх и пошел слабой рысью по асфальту. Устал. Не спортсмен. Да и годы не те.
Через минуту, однако, перешел на обычный бег: хвост откинут, ноги выбрасывает далеко вперед. Настоящий редкомах.
Вот и фигура Коня Рыжего. Мотается в кустах перед глазами.
Михалыч не переживал более. Минутой раньше или минутой позже он достигнет его.
Рябоконь для чего-то присел в кустах. Лицом развернулся к Михалычу. Да он же целится из пистолета. Руку вначале обожгло, и почти сразу же долетел звук выстрела. Точно бьет, курва. Потому и присел, чтобы рука не тряслась. Знает, больше не предвидится у него в жизни случая.
Михалыч пустил коня вправо, затем влево. Звуки выстрелов перемешались с конским топотом. Сколько же их уже? Кажется, все. Рябоконь согнулся, выдернул из ручки пустую обойму и сует в нее вторую. Где только патроны берут для таких! Пистолетик маленький. Наверно, дамский. Еще миг, чуть влево, и словно плетью по лысому черепу. Даже рука заныла. Оглянулся назад, осаживая коня. Конь Рыжий валялся в тальнике, двигая ногами. Половинка черепа лежала сбоку.
Только после этого Михалыч вдруг вспомнил: позади висит на спине с полным магазином израильский «узи». Как можно было о нем забыть?!
Отъехав метров на сто по направлению к мосту, он спешился. Из раны в левой руке сочилась кровь. Кость была цела. Иначе он не смог бы управлять лошадью. Спасибо Резиденту.
Михалыч встал впереди коня и принялся его осматривать. Сразу же заметил: из груди слабой струйкой сочилась кровь. Пуля на излете не причинила большого вреда. Скорее всего она не задела кости. Но требовался ветеринар, чтобы извлечь пулю, зашить кожу. Конь тоже страдал.
Иванов подъехал через полчаса.
— Еле нашел тебя. Где Рябоконь?
