– Нет, – ответил Макс. – Мне нужны именно вы.
– Могу поспорить, ты всем девушкам такое говоришь, – заметила Софи.
– На самом деле, я некоторым образом фанат «Барбары (и Джима)».
– Могу поспорить, ты говоришь то же самое всем парочкам из ситкомов, – сказал Клайв.
– Я не вру, – ответил Макс. – И могу это доказать.
– Если ты собираешься пересказывать нам содержание всех серий, то избавь, – сказал Билл. – Мы сегодня уже наслушались.
– Их ведь было шестьдесят четыре, правильно?
– А сохранилось двенадцать, – уточнила Джун.
– Так вот, я собрал двадцать две, – сказал Макс.
Все обратились в слух.
– Каким образом?
– Вам этого лучше не знать. Но раскошелиться пришлось изрядно.
Тут Билл с размаху огрел его тростью. Целился он в голову, но Макс успел выбросить вперед руку, и удар пришелся в локоть.
– Какого хера?! – вскричал Макс.
Джун, которая, как оказалось, окончила курсы первой помощи, когда собиралась в отпуск с внучатами, заподозрила перелом. Но Макс походил кругами, разминая руку и матерясь на чем свет стоит, и через пару минут Джун решила, что в травму можно не ехать.
– За что? – спросил Макс.
– Ты наши деньги увел, – сказал Билл. – Десять эпизодов – это два полноценных DVD.
– Да кто сейчас покупает DVD?
– Отчисления за публичку, – сказал Билл. – За скачивание. За всю эту хрень. Ты нам денег должен. Тысячи фунтов.
– К этому мы вернемся после того, как выйдет спектакль, – пообещал Макс. – Если я, конечно, не передумаю работать со злобным придурком.
– Ты уж прости моего друга, – вступился Тони. – У него сейчас тяжелое время.
– Тысячи фунтов, – повторил Билл.
– Да ты бы их все равно просрал, – вставил Клайв.
– Имею право, – ответил Билл.
А ведь сейчас что-то произошло, подумала Софи. Не важно, что это было, не важно, что за этим стояла жалкая безнадежность; завтра утром можно будет позвонить Джорджии, рассказать, как Билл огрел тростью молодого парня, и Джорджия недоверчиво посмеется. Обычно Софи сама выслушивала рассказы дочери – про работу, про непутевого бывшего мужа, про детей. Если Джорджия и слышала ответные рассказы, то лишь вычитанные в библиотеке факты, приправленные байкой о приключениях Кристиана в семьдесят пятом на Майорке или цитатой из «Чаттертон-авеню» восемьдесят седьмого; все это Джорджия слышала не по одному разу. (И даже не притворялась, что история для нее внове. Не такова была Джорджия.) А свежих историй у Софи не было. Спектакль Макса уже стоил дороже всех гонораров, на которые она могла рассчитывать. Много лет у нее не возникало такой жадной тяги к работе, да и вообще к чему бы то ни было, за исключением очевидных, невозможных вещей.
25
Тони и Билл встретились в польской кофейне за углом от берлоги Билла в Кентиш-Тауне. Уходить далеко от дома Билл уже не мог, а приглашать Тони к себе явно не хотел. Домработница приболела, объяснил он, уже недели две-три не показывается. Окажись на его месте кто-нибудь другой, Тони просто сказал бы ему не дурить – бардак делу не помеха, но те времена, когда Билл мог позволить себе домработницу, остались далеко-далеко в прошлом. Тони представил себе паутину по углам, пустые бутылки, кипы старых газет, коробки из-под купленной навынос еды.
Они заказали кофе, и во время короткой, но тягостной паузы Тони достал из дипломата ноутбук.
– Что я вижу? – поразился Билл.
– Я уж забыл, как на машинке печатать.
– Никто тебя не просит таскать с собой «Корону»{93}. Блокнот! Авторучку! В кофейне от руки пишут.
– Писали. В незапамятные времена. Неужели и сейчас будет, как раньше? – спросил Тони.
– Как раньше, уже не будет, – проворчал Билл. – Все прахом пошло.
– Черт возьми, Билл.
– Скажешь, неправда?
– Если мы рассчитываем придумать что-нибудь увлекательное, нужно отбросить такие мысли. Макс прав.
– Как он вообще может быть хоть в чем-то прав?
– Он хотел дать нам работу.
– И это, по-твоему, очень умно?
– Ну, знаешь, при таком отношении нечего и время тратить, – сказал Тони. – Я лучше домой поеду, «Невесту для миллионера»{94} включу, перекушу.
Когда-то Билл и Тони встречались примерно раз в два месяца, но в последние лет десять соблюдать эту традицию становилось все сложнее. Тони старался лавировать между подводными рифами, грозившими потопить их утлое, дырявое суденышко: он умалчивал о работе (потому что Билл остался не у дел), о Джун (потому что Кристофер, моложавый спутник жизни Билла, исчез с его орбиты), да и вообще обо всем, что хоть как-то указывало на счастье и успехи. Он терпеливо сносил долгие, нудные разглагольствования Билла о нынешнем упадке Би‑би‑си и разнузданности современного юмора, которого и сам не понимал. Но когда эти монологи начали повторяться, а Билл перестал звонить, Тони решил больше не искать встречи.
Билл обнищал не из-за ухода в искусство; просто он обленился и, даже когда вспоминал писательское ремесло, выдавал не то, что нужно. В свое время «Дневник парня из Сохо» стал сенсацией, но со второй книгой Билл тянул непозволительно долго, а когда эта вторая книга наконец-то увидела свет, стало ясно, что она, в сущности, повторяет первую. Какое-то время Билл жил на потиражные отчисления, на деньги от продажи прав на экранизацию и на аванс за киносценарий, так и оставшийся, к огорчению Тони, незавершенным: в бюллетене BAFTA этот сценарий упоминался с пометкой «В работе». Но работа над ним давно прекратилась, а на экранизации поставили крест. Даже «Дневник парня из Сохо» заметно устарел. Хотя роман и переиздавался, читали его только специалисты по истории гомосексуализма. У британских геев двадцать первого века была собственная литература и совсем другая жизнь, с новыми проблемами. В их число не входил страх перед тюремным заключением. Он канул в прошлое вместе с рахитом и полиомиелитом.
Кристофер на протяжении последних пятнадцати лет сожительства с Биллом все расходы брал на себя. Тони водил с ним только шапочное знакомство, но догадывался, что этот добрый малый за много лет до разрыва с Биллом стал тяготиться и такими отношениями, и безнадежным иждивенчеством своего партнера. В прошлом Тони давал Биллу деньги «в долг» и теперь понимал, что с возобновлением их соавторства, если оно не сорвется, новых вливаний будет не избежать.
