– А по-моему, у тебя все просто прекрасно, – заявила Лили. – Многие женщины готовы на убийство пойти ради такого мужчины.
– Лили, ты так говоришь, словно Джос – приз за победу. Это тебе не состязание.
– Еще какое состязание! – воскликнула Лили. – Не будь наивной. Недавно наш редактор Арабелла увидела снимки, где вы с Джосом сняты на поло, и сказала: «Мой бог! Какой роскошный мужчина!»
– Так и сказала? – слабо возмутилась я.
– Да, – с горячностью ответила Лили. – Так и сказала. Она была явно не прочь содрать с него брюки. И еще кое-кто из наших молодых сотрудниц.
– Ну и ну. – Я не знала, то ли мне гордиться, то ли возмущаться.
– Так что ты все-таки состязаешься с другими женщинами, – ласково добавила Лили. – И пока лидируешь. Но Джос и близко бы не подошел, если бы считал, что ты все еще горюешь по Питеру. Так что на твоем месте я бы об этом побеспокоилась.
– Наверно, ты права, – вздохнула я.
– Конечно права, – заявила Лили.
Она придирчиво осмотрела блестящие, кроваво-красные ногти.
– Отлично, – признала она наконец с улыбкой, взяла у меня Дженнифер Анистон, пересадила к себе на колени, а передние лапки поставила на столешницу. – А это ваша следующая клиентка, – заявила она маникюрше. – Ей нравится розовый, от Шанель.
В пятницу родители завезли детей домой. Заходить они не стали, потому что на следующий день улетали в Тьерра-дель-Фуэго. Мэтт и Кейти загорели до черноты и немножко подросли. Как только Грэм увидел ребят, он просто обезумел и принялся лаять и подвывать от радости.
– Ну что, хорошо провели время? – спросила я, обнимая их.
– Formidable![102]– воскликнул Мэтт.
– Это хорошо, – одобрила я. – Значит, бабушка выполнила свое обещание?
– Да, – подтвердила Кейти. – Мы все время говорили по-французски.
– Tout le temps,[103]– ухмыльнулся Мэтт.
– Что ж, это… просто… très bien,[104]– отозвалась я. – Тут вам пришло письмо, – добавила я, но они уже поднимались с вещами по лестнице. Я поглядела на синий конверт со штампом авиапочты, который Питер прислал им обоим. Его принесли вчера.
– Ну как там папа? – спросила я как бы невзначай, когда Кейти на кухне читала письмо.
– Посмотри сама, – она отдала письмо мне.
Это интересный район Штатов, – читала я. – Место первого постоянного поселения европейцев в Северной Америке (1607 год)… штат назван в честь Елизаветы I, королевы-девственницы[105]… его еще называют Старый Доминион… один из тринадцати первых штатов. Ведущий поставщик табака, яблок, помидоров… строевого леса… угольные шахты тоже имеют немаловажное значение. Много исторических городов: Уильямсбург, Джеймстаун и Фредриксбург… шесть с половиной тысяч жителей… Основные достопримечательности – это Голубой хребет… река Шенандоа… Чесапикский залив… Родители Энди, по-моему, славные люди.
– Судя по всему, поездка удалась, – проговорила я, вручая Мэтту письмо.
– Да, похоже, он там всерьез увлекся историей штата, – отозвалась Кейти.
– Что ж, звучит занятно.
– А также флорой и фауной, – добавила дочь.
– Вот именно.
– И политической ситуацией.
– Ммм.
– Какой отсюда вывод? – задала вопрос Кейти.
– Ему там здорово не понравилось, – отозвался Мэтт.
Сердце у меня забилось, словно лосось, прыгающий вверх по течению метать икру.
– Красноречивое умалчивание, как сказал бы Фрейд, – заметила Кейти. – Энди он вообще не упоминает. А что касается фразы «Родители Энди, по-моему, славные люди», так ясно, что они ему нисколечко не понравились.
– Ты так думаешь? – сказала я.
– Я это знаю, – ответила она. – Бедный папа. Но она вонзила в него свои когти и не собирается отпускать. А как Джос? – внезапно спросила Кейти.
– Джос… хорошо. Кстати, он завтра придет на ужин. Замечательно, правда?
– Je m'en fou,[106]– отозвалась Кейти, с галльским пренебрежением пожимая плечами.
– Cela m'est égal,[107]– отозвался Мэтт.
– Не слышу энтузиазма, – заметила я.
– А у нас его и нет, – заявил Мэтт.
– По-моему, это нехорошо с вашей стороны, ведь он относится к вам по-доброму. Что в нем не так?
– Да в общем, ничего, – буркнула Кейти. – Просто он как-то уж слишком старается.
– Ну, это не преступление.
Вечером все прошло не так уж плохо. Джос написал плакат «Добро пожаловать домой!» и повесил его на перилах – если честно, лучше бы он этого не делал – и купил детям маленькие подарки. Он расспрашивал их о поездке и, как обычно, вовсю старался. Они же держались отчужденно и отвечали неохотно, но на то ведь они и подростки.
– А что вы делали по вечерам? – спросила я, пока мы ели bœuf bourguignon.[108]
– Играли в карты, – ответила Кейти, возя мясо по тарелке.
– Карты? Здорово. А во что именно вы играли? В рамми?[109]
– Н-ну да, – ответил Мэтт, ковыряясь в мясе.
– Или бабушка научила вас играть в бридж?
– Ммм, да, – сказали оба. Я встала, чтобы убрать тарелки.
– Мам, было очень вкусно, – сказала Кейти.
– Исключительно вкусно, – подтвердил Джос и неожиданно добавил: – А вообще-то это были собачьи яйца!
Я взглянула на него ошеломленная. Мэтт и Кейти засмеялись.
– Кстати, Фейт, думаю, мы должны рассказать детям о предстоящей Грэму операции.
– Какой операции? – ребята были потрясены. – Разве Грэм заболел?
Мэтт бросился к Грэму, лежащему на своей подстилке.
– Нет, он абсолютно здоров, – ответила я.
– Тогда зачем вы об этом говорите? – не могла успокоиться Кейти.
