– И как же ты намерена заставить ее поверить в измену Сойера? – гневно спросил Максимо.
– Не злись. Если отбросить твою проклятую гордость, тебе ведь безразлично, поеду я или нет вечером к Сойеру, чтобы предложить ему себя.
– Это ложь! Только попробуй – и ты очень пожалеешь, Фабиана!
– Да, побои – твое излюбленное средство. Грубость, насилие, похоть – вот и все, что ты знаешь.
– Ты же сама меня к этому вынуждаешь, но я все равно хочу тебя.
Максимо притянул ее к себе, но она уперлась.
– Оставь меня в покое. Я только что привела себя в порядок и…
– И стала еще более желанной!
– К тому же ты грязный и потный. – Фабиана оттолкнула его.
Однако Максимо, схватив жену одной рукой за талию, другой начал задирать ей юбки. Летом она не носила чулок, которые стали входить в моду, и прикосновение к гладкой коже воспламенило его. Вскоре он почувствовал, что Фабиана обмякла, покорно раздвинула ноги, Максимо упал на пол, увлекая ее за собой, и погрузился в жаркое лоно. Тут она прекратила всякое сопротивление, и оба неистово предались любви.
– Фабиана! Моя женщина! – прошептал Максимо в момент высшего наслаждения, но тут же прикусил язык, не дав вырваться словам любви. Если бы она действительно была только его женщиной…
Час спустя Фабиана голой расхаживала по спальне, хотя на Максимо это особого впечатления не производило. Тело его насытилось, поэтому какое-то время он мог спокойно лицезреть ее прелести.
– Я должна поговорить с Каролиной. Нужно подтолкнутъ ее к отъезду, тогда забот на ранчо у Coйepa будет выше головы и его можно будет заставить пойти на мировую.
– Ты ненавидишь Сойера, верно?
Максимо растянулся на кровати, небрежно прикрывшись мягкой простыней.
– Сойер Дэй для меня – пустое место.
– Ах ты маленькая лгунья. Ты его ненавидишь, потому что не сумела его соблазнить. Я тебя насквозь вижу, Шабиана.
– Тогда занимайтесь с Кейном своим делом, но имейте о виду, что ищете неприятностей на свою голову.
– Если удастся выманить Сойера с ранчо, мы с ним справимся.
– Я слышала, он хранит у себя на ранчо несметное количество золота.
Вон как сразу глазки заблестели. Иди-ка сюда, – усмехнулся Максимо.
– Нет!
– Иди, дорогая. А об этом мы потолкуем по дороге в Сан-Антонио.
– Сан-Антонио! Ты берешь меня с собой?
– Я же сказал, иди сюда.
– О Максимо! Ты самый похотливый мужчина! – воскликнула Фабиана и, соблазнительно виляя бедрами, медленно подошла к нему. – Когда ты меня отвезешь в Сан-Антонио?
– Когда покончим с Сойером и поставим клейма на скот.
– Ты воюешь с Сойером уже много лет. Если опять ждать, мы никуда не поедем.
Он крепко ухватил ее за руку, заставив сесть рядом.
– Как насчет первого августа?
– Правда? Ты обещаешь?
– Неужели так хочется туда съездить? – усмехнулся Максимо.
– Ужасно хочется! Первого августа я сделаю тебя счастливейшим человеком на свете! – ответила Фабиана и сдернула с него простыню.
Через некоторое время, лежа рядом с ним в постели, она задумчиво повернулась к мужу.
– Ты никогда не признавался мне в любви. За все эти годы я ни разу этого от тебя не слышала.
– Дорогая, тот, кто тебя полюбит, до конца жизни окажется в твоей власти.
– Зато я буду его обожать.
– Нет, ты будешь его обожать, только если все будет делаться по-твоему. Иначе бедняге придется туго.
– Неправда, – возмутилась Фабиана, и на миг он почувствовал искушение поверить, хотя прекрасно знал, что она коварна и хитра: ей до смерти хочется в Сан-Антонио.
– Я люблю твое тело, как ты любишь мои деньги.
– Иногда ты вызываешь у меня отвращение, – поморщилась Фабиана, но в голосе слышалось нечто иное. – Значит, мы не поедем в Сан-Антонио, пока ты не разберешься с Сойером?
– Именно так.
– Четвертое июля уже близко. Я займусь Каролиной, а ты наблюдай, как падет строгий мужчина.
– Он спокойно обходился без нее.
– Видимо, они договорились подождать. Сначала он наладит хозяйство на ранчо, а затем приедет за ней на Миссисипи. Все это время других женщин у него не было.
– Ты-то откуда знаешь?
– Я не знаю, но в противном случае до меня дошли бы слухи.
– В общем-то Сойер неплохой парень, я не думал, что он способен на то, что сделал вчера ночью. И уж тем более не ожидал этого от Джастина.
Фабиана беспокойно пошевелилась.
– Уйма мужчин носит кроличьи лапки. Я уверена, та не его. Ладно очень скоро тебе не придется больше переживать из-за Сойера и Каролины.
* * *
Сердце у Каролины замерло от счастья, ведь она танцевала с мужем. Скрипачи наяривали вовсю, а певец громко выкрикивал: “Кружи свою милую подружку, кружи веселей…”
Сойер грациозно отплясывал, прекрасно чувствуя ритм. Веселился он от души, радостно кружил жену, не сводя с нее глаз, притопывал сапогами о дощатый помост.
Четвертое июля выдалось с самого утра солнечным и жарким. В воздухе соблазнительно пахло барбекю с острым соусом, золотистой кукурузой и сладкими пирогами, облитыми сиропом. На главной улице прошел красочный парад, затем все хором спели национальный гимн, послушали речи местных политиков. Во второй половине дня были скачки, разные игры, а ближе к вечеру – фейерверк. Но самым замечательным для Каролины был Сойер.
Когда они танцевали под песенку “Кареглазый Джо”, он ласково взял ее за руку и по-мальчишески подмигнул, как бы подтверждая, что у них есть своя маленькая тайна.
Максимо Торрес стоял возле стола, заваленного едой, лениво потягивал виски и, наблюдая за ними, продолжал удивляться, как Сойер решился на такую подлость. Ему хотелось растолкать танцующих и всыпать Сойеру, как он того заслуживал. Но пока не время. Максимо перевел взгляд на Каролину, поразившись нескрываемой любви, с которой она глядела на мужа. Фабиана так никогда не смотрела на него.
Вот она пронеслась мимо в танце – глаза блестят, на губах счастливая улыбка. Сегодня она в красивом шелковом платье, а нарядов у нее больше, чем у любой женщины в Техасе. Возможно, она флиртовала со своими партнерами, но его это мало трогало. Большинство мужчин боялись Максимо, только Сойер не боялся, но тот явно влюблен в жену.
Максимо с нетерпением ждал конца танца, ему тоже очень хотелось потанцевать с Фабианой. Правда, танцор из него неважный, но это не имело значения.
А вот и Кейн с мисс Орти, довольно привлекательной девушкой, хотя она не шла ни в какое сравнение с Каролиной Дэй и Фабианой, которые среди толпы женщин в ситцевых платьях казались иволгами посреди стаи воробьев. Но даже в скромных нарядах они выделялись бы не меньше.
