— А не кажется ли тебе, дорогая, что это… непристойно?
— Непристойно? — хихикнула Виктория. — Да, в общем, нет.
— Тогда, может, скучно?
Теперь настал черед Виктории округлить глаза.
— Скучно? Ни в коем случае.
Мери Энн сделала новый заход:
— В таком случае не кажется ли тебе, что все это как-то очень уж примитивно и недостойно… прямо как у животных?
Виктория с минуту честно обдумывала вопрос подруги, потом пожала плечами и сказала:
— Возможно, и так, но ты не представляешь, Мери Энн, что я при этом чувствую!
— И что же ты чувствуешь? Смущение — или, быть может, стыд?
— Да нет же! Когда Майлз меня целует и делает все, что положено делать мужу в супружеской постели, меня словно уносит ветром.
— Уносит ветром? — эхом откликнулась Мери Энн. — И куда же, интересно знать?
— Ну, — нахмурила брови Виктория, — не знаю точно… Должно быть, на небо.
Мери Энн приоткрыла рот.
— Ты, наверное, шутишь?
Томное выражение на лице Виктории лучше всяких слов говорило, что она и не думала шутить.
— Вовсе нет! Мне нравятся объятия Майлза, нравятся его поцелуи, нравится слушать, как он нашептывает мне на ухо милые глупости, — ну и все такое…
— Он шепчет тебе на ухо?
— Шепчет. И это самое приятное, уж поверь! Неужели Том никогда не говорит тебе на ухо ласковые слова?
Мери Энн откинулась на спинку кресла и задумчиво посмотрела на Викторию.
— Нет, не говорит. Кроме того, я не слышала, чтобы кто-нибудь из его друзей занимался в постели подобными вещами.
— Пусть так. Тогда что же вы делаете, когда остаетесь вдвоем? — улыбнулась Виктория.
Мери Энн с минуту подумала.
— Сказать по правде, почти ничего не делаем. Мы с Томом достигли в этом смысле определенной договоренности. «Этим» мы занимаемся по субботам с одиннадцати до одиннадцати двадцати вечера — и никаких разговоров об интимном не ведем.
— А может, вам, наоборот, следовало бы поговорить об этом? — заметила Виктория. — Кроме того, мне кажется, что вам мешает как раз недостаток предприимчивости.
— Предприимчивости? — переспросила Мери Энн, выпрямляясь в кресле. — Что ты под этим подразумеваешь?
— О… многое, — протянула Виктория. — К примеру, почему бы вам с Томом не заняться любовью во вторник утром? Должна тебе заметить, что при свете явно ощущения совсем другие. Восхитительные!
— Во вторник утром? — выдохнула в изумлении Мери Энн. — Теперь-то я точно знаю, что ты надо мной подшучиваешь!
Виктория покачала головой и со значением посмотрела на хозяйку дома.
— Стало быть, ты не шутишь? Точно? — прошептала Мери Энн. — И вы с Майлзом занимаетесь… этим… по вторникам — да еще при свете дня?
— А еще — утром в среду, днем в понедельник и…
Мери Энн прижала ладонь ко рту и одарила Викторию долгим, проницательным взглядом.
— Кажется, я понимаю, почему вам с Майлзом удалось так быстро зачать ребенка!
Виктория едва заметно порозовела, но довольная улыбка на ее устах говорила о том, что смущения она не испытывала.
— И вам, значит, все это очень нравится? — спросила Мери Энн, желая лишний раз удостовериться, что в словах подруги не было подвоха. — Когда бы вы этим ни занимались?
— Совершенно верно.
— И ты, значит, никогда от этого не устаешь?
— Никогда!
Мери Энн присвистнула и покачала головой.
— Наверное, ты знаешь какой-то секрет… Что же иначе заставляет тебя снова и снова желать плотской любви?
— Нет у меня никакого секрета, Мери Энн, — сказала Виктория. — Разве что — практика.
— Практика? Ты и впрямь считаешь, что это помогает достичь гармонии?
— Что ж еще? Чем чаще ты этим занимаешься, тем больше совершенствуешься.
В глазах Мери Энн заплясали веселые бесенята.
— Может, и мне попрактиковаться? Ты как считаешь?
Виктория утвердительно кивнула.
— Поверь, хуже от этого тебе не станет. Зато, очень может быть, в один прекрасный день ты поймешь, что заниматься любовью вовсе не скучно…
— Слушай, какой сегодня день? — неожиданно поинтересовалась Мери Энн.
— Как это — какой? — удивилась Виктория. — С утра была пятница.
— В пятницу Том обычно возвращается домой довольно рано.
Виктория мелодично рассмеялась.
— Считай, что тебе повезло. Можешь начать сегодня же.
— Ты права, — хихикнула Мери Энн. — Кажется, мне предоставляется возможность отличиться. А моя мама всегда твердила: никогда не упускай такой возможности…
Позавтракав с Мери Энн, Виктория покинула ее гостеприимный дом и, вскочив в седло, поехала в сторону манора Уэлсли. Поскольку ее кобылка хорошо знала путь до конюшни, Виктория опустила поводья и ехала, беззаботно поглядывая по сторонам.
Неожиданно из леса на большой чалой лошади выехал всадник и заступил Виктории дорогу.
— Хэррисон! Что вы здесь делаете? — воскликнула молодая женщина, хватаясь за поводья, чтобы усмирить Кассандру, которая от испуга и неожиданности присела на задние ноги.
— Добрый день, миссис Уэлсли, — холодно произнес Гилфорд.
Виктории ничего не оставалось, как с ним поздороваться.
— Здравствуйте, Хэррисон. Признаться, вы меня напугали. Я уж подумала было, что это разбойник.
— Не думаю, что я похож на разбойника. Они обычно выходят на большую дорогу ночью.
Виктория снова пустила свою кобылу шагом.
— Что привело вас сюда, хотела бы я знать? — повторила она свой вопрос.
Хэррисон заговорил нарочито ровным спокойным голосом:
— Я просто решил покататься верхом.
Молодая женщина с любопытством на него посмотрела.
— Охотно верю. Непонятно только, почему вы избрали для прогулок лес?
Хэррисон сделал вид, что не понял намека.
— Куда направляетесь? — осведомился он.
— Я была в гостях у Мери Энн Парке, а теперь вот еду домой.
— В Пемброк-хаус?
Виктория покачала головой и снова внимательно посмотрела на Гилфорда. Она никак не могла отделаться от неприятной тревоги.
— Нет, я еду в манор Уэлсли.
Хотя Виктория была сердита на Гилфорда, она старалась этого не показывать. Гилфорд же не посчит нужным скрывать свои чувства.
— Стало быть, теперь вашим домом сделался манор Уэлсли? — злобно блеснув глазами, спросил он.
