Илай подхватил меня за плечи и развернул к себе. Сонный, встревоженный, он выискивал на мне повреждения.
— Я в порядке, — сказала я, пряча руку за спину, чувствуя, как по пальцам стекает липкая кровь.
— Что ты здесь делаешь, Джей? — Илай выглядел очень настороженно.
— Ну вот, а говорил, что всегда рад меня видеть! — Джаред изогнул одну бровь.
Илай протянул Джареду руку, помогая встать на ноги.
Я включила свет. Ну и погром! Повсюду осколки, кровь. Моя кровь. На Джареде оказалось лишь несколько мелких порезов. Он стряхнул с себя серебристое крошево и ухмыльнулся. Илай кинул взгляд на старинные напольные часы, показывающие без четверти три, и вопросительно посмотрел на друга.
— Что случилось? — устало спросил он, усаживаясь на кровать. Джаред многозначительно окинул нас взглядом зеленых глаз.
— Пока что ничего, и если будете слушать меня, то ничего не случится!
* * *
Школьный день прошел как в тумане. Когда в половине четвертого мы поехали домой, я еле шевелила ногами.
— Ты готова? — спросил Илай, когда стрелки часов подбирались к четырем.
Нет. Я не была готова, не знала, как себя вести с Ульманасом и что ему говорить. Я вообще не знача, чего ждать от этой встречи. Только нечто внутри меня кричало, что как только я переступлю черту между двумя мирами — моя жизнь уже никогда не будет прежней.
Мы сели в машину и помчали на запад. Я молча смотрела, как солнечные блики расчерчивали серое полотно дороги, как деревья раскачивались от ветра, и гадала — увижу ли я их снова? Вскоре «Lamborghini» свернула со старой асфальтной дороги и углубилась в чашу леса, в незнакомом направлении. Земля вперемежку с мелким гравием тревожно шуршала под колесами. Мы долго ехали молча, каждый — погружённый в свои мысли. Илай изредка подбадривал меня шутками, смысл которых я перестала понимать.
Деревья стали редеть, теперь мы двигались на юг по прогалине промеж редкого леса с сухими, корявыми стволами, которые торчали из земли, словно обглоданные кости. Вот за резким поворотом показались скалы с заснеженными верхушками, а между ними — узкое ущелье. Резко похолодало.
— Еще далеко? — спросила я.
— Почти приехали.
Рука Илая легла на мое колено. Он посмотрел на меня с обнадеживающей улыбкой.
— Я буду с тобой, каждую минуту. Всё будет хорошо.
Может, ночное происшествие так отразилась на нем или близкая встреча с Греем, но вид у него был уставший.
Все будет хорошо. Эти слова я твердила, как мантры, пока машина въехала в узкое ущелье, едва способное ее вместить. Казалось, что каменные скалы, как тиски, вот-вот раздавят нас. Ущелье извивалось, словно живой угорь, петляло из стороны в сторону, уходя резко вверх. Сложный серпантин заставил мой желудок судорожно сжиматься.
— Хочешь остановиться? — заботливо сжимая мою холодную ладонь, спросил Илай. Он старался ехать как можно аккуратнее, чтобы меня не вывернуло наизнанку.
— Нет. Я в порядке.
Вскоре мы выехали из ущелья и снова очутились в лесу, разросшемся на вершине горы. Дорога шла сквозь густой частокол гигантских сосен, как через туннель. Впереди показался необъятный в длину двухэтажный дом из цельных бревен. Он выглядел случайным гостем в непроходимой чаще.
«Lamborghini» притормозила, дожидаясь, пока поднимутся гаражные ворота. Зажегся желтый свет. Здесь стояло несколько незнакомых машин, с краю был припаркован «Porsche» Нита.
— Чьи это машины? — я оглядывалась по сторонам.
— Все разных туатов.
— Это и есть проход в Амбре? — Он выглядел полуразрушенным, заброшенным. Слои мохнатой пыли на пустых полках. Воняет сыростью и очень холодно. Так бывает с доме, в котором давным-давно никто не живет.
— Да. В каждом городе есть свой вход, в некоторых — даже несколько.
Вот так просто, посередине леса стоит дом, настолько случайно, что кажется заброшенным из другого измерения. И потом, теоретически, в него может зайти кто угодно.
— А если туристы случайно набредут на него?
— Для людей это не более чем полуразвалившийся барак. Человек не может попасть в Амбре. Это невозможно.
В гараже пахло плесенью. С потолка свисали шматки из посеревшей паутины. В углу пирамидой возвышались картонные коробки, рядом стоял плетеный сундук с проржавевшими петлями. Илай пошел вперед к двери, выкрашенной белым. От сырости краска местами облупилась и встала шкурой. Он открыл ее, приглашая меня зайти внутрь.
Я шагнула в огромную комнату. По правую руку стоял старинный китайский буфет. В его пыльных стеклах виднелись наши с Илаем отражения. Далекие и размытые. Одна ножка буфета подломилась, и он, словно хромой старик, запрокинулся набок. Свет сочился тусклыми нитями сквозь большое окно. Снаружи виднелось несколько досок. Наверное, раньше окно было заколочено. Некоторые доски всё еще оставались прибитыми к раме, а другие — безвольно болтались на одном гвозде. От штор остались истлевшие, бесцветные ошметки. Ткань колыхалась от сквозняка, словно дрожала. Мебели здесь почти не было, а ту, что сохранилась, покрывали белые простыни. Они, как безмолвные призраки, хранили тайны этого дома.
Илай сделал несколько шагов вперед и остановился, дожидаясь меня, протягивая мне руку. Я взялась за нее, словно за спасительный канат. Половицы при каждом шаге скрипуче стонали, как если бы жаловались на сырость и одиночество. Мы остановились у массивной дубовой двери с латунными ручками.
— Готова? — его глаза были ясными, а лицо серьезным.
— Да, — изо всех сил храбрилась я.
Илай потянул за ручку и шагнул в темноту.
Глава девятнадцатая
Амбре
Мы истину, похожую на ложь,
Должны хранить сомкнутыми устами…
(Данте Алигьери)
Темный коридор, куда не попадает ни один лучик света. Дышать становилось всё трудней и трудней. Не было здесь и звуков. Наши шаги не отстукивали по полу, словно мы шли по воздуху. Густому, тягучему, серебристому, как отблески слюды в недрах пещеры. А потом мне показалось, что я с каждым шагом всё больше и больше погружаюсь во что-то мягкое и вязкое, как торф. Голова кружилась. Я полностью потерялась в пространстве. Илай сильней сжал мою руку, громко позвал меня по имени. Я промычала в ответ что-то невнятное и провалилась в темноту.
Ритмичный стук сердца. Четкий, уверенный. Так тепло. Я прижалась щекой к чему-то мягкому и попыталась открыть глаза. Мир поплыл в сторону, и я снова их захлопнула.
— Илай, — позвала я шепотом, тихо-тихо. Даже с закрытыми глазами всё заворачивалось вокруг. Меня мутило.
— Я здесь, — он убрал с покрытого испариной лба прилипшие пряди.
— Мы в Амбре?
— Да, — ответил он и сильней прижал к себе. Я улыбнулась. Стук стал резче.
