— Значит, ты для этого с меня рубашку срывала? Хотела посмотреть татуировку?
— Я ж не знала, что она у тебя на шее! Впрочем, потом я ее и так увидела. Когда затягивала тебе галстук. Извини, что чуть не задушила. Это я от неожиданности.
— И к чему было устраивать целый спектакль? — пожал плечами Зотов. — Могла бы просто спросить.
— Так бы ты мне и ответил! Зачем-то ведь скрывал, что ты Мика!
— Ты ж сама ляпнула, что Мика будет первой, кого заподозрят в убийстве Андреади. И потом, я сомневался, что Андреади утопился. Слишком уж он себя любил.
— Тебя, наверное, тоже. Иначе не оставил бы тебе все имущество.
— Ты отлично знаешь, зачем он это сделал, — криво усмехнулся Зотов. — Он просто использовал меня, а потом выбросил, как ненужную вещь. Когда Егорова предложила ему деньги — взамен на то, что он пристроит ее нового протеже. А потом, после статьи Белостоцкой, Александр вспомнил обо мне. Наверное, думал, что, если я вернусь, дела его снова пойдут в гору. Все они одинаковы, эти звезды, — горько заметил Зотов. — И он, и София. Впрочем, мне все равно. Не такое уж это удовольствие — шагать по подиуму. А уж теперь, когда у меня такая прорва денег, мне вообще никто не нужен.
— Нравится быть богатым? — подколола Старцева.
— Тебе по-честному сказать или по правде?
— По правде.
— Я чувствую себя как Гекльберри Финн, которого усыновила вдова Дуглас. Эта жизнь не для меня. Я привык выживать и не знаю, что такое просто жить.
В семь вечера Зотов включил телевизор, несмотря на яростные протесты Старцевой и Амстердама. Впрочем, телеинтерес Зотова скоро стал понятен. Передавали программу, посвященную новостям мира моды, кино и шоу-бизнеса. Последнее время Зотов не пропускал ни одной передачи такого типа. Симпатичная ведущая в числе прочего сообщила, что модельер София Полонская приглашена в тур по Европе со своей последней коллекцией «Прощай, мафия!» и теперь появится в Москве не раньше чем через месяц. Зотов, который еще пять минут назад говорил, что ему никто не нужен, заметно скис. Насмешнице Старцевой стало его жаль. Влип парень ни за что ни про что.
— Слушай, Зотов, ну чего ты выпендриваешься? В конце концов, ты участник показа ее коллекции. Ты тоже можешь поехать в этот тур.
— Ага, разбежались! — заявил Зотов. — Я буду ходить по подиуму, как цирковая лошадь, а она мной командовать? Ну уж нет!
Внезапно проснувшаяся гордыня Зотова, который еще неделю назад спокойненько жил на содержании у Софии, приятно поразила и Старцеву и Амстердама.
— Лично я не вижу здесь ничего унизительного, — сказала Аня. — И потом, Мика, ты меня извини, но что еще ты можешь предложить Софии?
В ответ на это Зотов вскочил, до смерти испугав Амстердама, который продолжал рисовать на его теле змеевидную «S». Он выбежал из гостиной и скоро вернулся, в парадном костюме и при галстуке.
— Жениться собрался? — спросил его Амстердам.
Старцева покатилась со смеху.
— Пиво в холодильнике, креветки в морозилке. Я скоро вернусь, — буркнул Зотов и исчез.
Амстердам тяжело вздохнул.
— Не люблю я этого, — сказал он.
— Чего не любишь? — спросила Старцева.
— Плохой работы. Глазки я змее не нарисовал. Зотов говорил, что ты тоже хочешь татуировку? Давай сейчас. Друзьям друзей у меня хорошие скидки.
— Я пошутила, — испуганно ответила Старцева. — И потом, я еще не решила, какую букву хочу увековечить на своем теле.
У Софии Полонской никогда не было отца, и нельзя сказать, чтобы это обстоятельство ее убивало. Любви матери девушке хватало за двоих, и только после ее смерти София впервые ощутила одиночество. Невероятное открытие, что итальянец Пауло Лучано — ее отец, не могло оставить ее равнодушной. Она не почувствовала ничего такого, что в книгах называют «зовом крови», и очень долго привыкала к мысли, что этот еще вчера совершенно чужой человек оказался самым близким ее родственником.
— Я наполовину итальянка? — первое, что спросила она у папеньки. Они сидели за столиком уютного итальянского кафе, и Лучано со знанием дела выбирал для нее кушанья и вина.
— Увы, нет. Я русский, Павел Петрович Лучков, и только жизнь в Италии превратила меня в Пауло Лучано. Но для своей матери я всегда был Павлушей.
— Как же вы оказались в Италии?
— Твои дедушка с бабушкой уехали из России незадолго до начала революции. Оба они жили во Франции. Потом познакомились, поженились, родился я. Мой отец погиб во время Второй мировой войны, а через несколько лет мать вышла замуж за итальянца, и мы все вместе уехали на Сицилию.
— А как вы познакомились с моей матерью?
— На музыкальном конкурсе имени Ферруччо Бузони.
— На том самом, что выиграла мама?
— Да. В тот год мне выпала честь стать членом жюри. Твоя мать просто потрясла меня красотой и талантом. А в тот момент, когда я вручал ей статуэтку победителя, я понял, что влюбился. После конкурса мы провели две совершенно восхитительные недели в Риме.
— Почему же вы не поженились? — спросила София.
— Видишь ли, София, я уже был женат. По правде сказать, я так полюбил твою мать, что решил развестись… но семья моей жены не признает развод. Они считают, что только смерть может разлучить супругов.
— Семья вашей жены так религиозна?
— Дело не в этом. — Лучано явно не хотелось продолжать эту тему.
— А в чем? — настаивала София.
— Мою жену в девичестве звали Анна Готти. А клан Готти — один из крупнейших мафиозных кланов на Сицилии.
— Так вы из мафии? — в ужасе спросила София.
— Увы. Тебе не повезло. Но родственников не выбирают, София, — с грустной улыбкой сказал Лучано. — Я всегда помнил о твоей матери. И по мере возможности следил за ее жизнью. Она ведь была известной пианисткой. Я знал, что она родила дочь. И знал, что это моя дочь, еще до того, как увидел тебя и узнал, что твое отчество Павловна. Я почти тридцать лет ждал нашей встречи. Теперь мы можем быть вместе. Я ведь одинок… как и ты.
— А ваша жена?
— Она умерла почти год тому назад.
— И у вас нет других детей?
— Сын. Но мы с ним почти не общаемся, — с затаенной болью сказал Лучано, и горькая складка прорезала его лоб. — Какое-то время я поживу в России. Мы сможем лучше узнать друг друга. И потом… я, как уже говорил, планирую основать Дом моды Софии Полонской. Не как твой отец, а как бизнесмен. Я уверен, это выгодное помещение капитала. Думаю, этот вопрос мы должны решить в ближайшее время.
— Да, но я получила такое же предложение и от Василисы, — виновато сказала София. — Мне жаль бросать ее на произвол судьбы. Все-таки она столько сделала и для Андреади, и для меня.
