Какая-то женщина заметила египетских солдат; она позвала детей, которые выпрыгнули из воды и кинулись прятаться по домам. Мужчины вооружились луками, стрелами и копьями и сгрудились в центре деревни.
— Смотрите! — воскликнул наместник. — Разве я был не прав?
Глава деревни направился к ним. С двумя длинными страусовыми перьями в курчавых волосах, красной перевязью на груди, он вышагивал гордо и решительно. В правой руке он держал пику длиной в два метра, украшенную лентами.
— Он собирается напасть, — предупредил номарх. — Наши лучники должны обезвредить его!
— Здесь я отдаю приказы, — напомнил Рамзес. — Не стрелять!
— Но… что вы собираетесь делать?
Рамзес снял свой шлем, кирасу и голенища, положил меч и кинжал и спустился по каменистому склону.
— Великий Правитель! — завопил номарх. — Вернитесь, он вас убьет!
Регент шел ровным шагом, глядя в лицо нубийцу; воин лет шестидесяти был худой, даже костлявый.
Когда он поднял свою пику, Рамзес подумал, что в самом деле подверг себя неоправданному риску, однако предводитель нубийского племени был не опаснее дикого быка.
— Кто ты?
— Рамзес, сын Сети, регент Египта.
Нубиец опустил оружие.
— Здесь я хозяин.
— Ты им и останешься до тех пор, пока будешь уважать закон Маат.
— Это царский наместник, призванный защищать нас, предал закон.
— Это серьезное обвинение.
— Я соблюдал уговор, но наместник не сдержал свое слово.
— Скажи, чем ты недоволен.
— Он пообещал нам зерно в обмен на подать, и где же обещанное?
— А где дань?
— Идем.
Следуя за предводителем, Рамзес вынужден был зайти в деревню и оказался в окружении вооруженных воинов. Номарх, полагая, что они собираются убить его или взять в заложники, закрыл лицо руками. Но ничего подобного не случилось.
Предводитель указал регенту на мешки, полные золотого песка, шкуры пантер, страусовые веера и яйца, ценящиеся в знатных семьях.
— Если договор не будет выполнен, мы станем отстаивать наши права и будем сражаться до последнего, даже если всем нам суждено погибнуть. Невозможно жить в мире, где не держат слово.
— Сражаться не придется, — заявил Рамзес. — Как и было обещано, вам доставят зерно.
Шенар охотно обвинил бы Рамзеса в проявленной слабости по отношению к нубийским мятежникам, но царский наместник отсоветовал ему это делать. Во время их долгого секретного разговора номарх указал на все увеличивающуюся популярность Рамзеса среди военных: солдатам нравилась его отвага, воодушевление и его способность быстро принимать решения. С таким командиром им не страшен был никакой противник, так что обвинение Рамзеса в трусости обернулось бы против самого Шенара.
Старший сын фараона признал верность доводов своего собеседника. Невозможность контролировать армию была, конечно, большим упущением, но скоро она все равно должна была повиноваться новому правителю Обеих земель. В Египте грубой силы было недостаточно, чтобы управлять государством, одобрение же двора и старших жрецов, напротив, являлось заметным преимуществом.
Рамзес все больше представлялся как неустрашимый и опасный вояка. Пока бразды правления в руках Сети, молодой человек будет обречен оставаться в бездействии. Но потом… Из желания развязаться с врагом он может втянуть страну в безумную авантюру, в которой Египет рискует потерять все.
Как подчеркивал Шенар, Сети сам заключил перемирие с хеттами, отказавшись от захвата их территорий и взятия знаменитой крепости Кадеш. Поведет ли себя Рамзес столь же мудро? Сановники ненавидели войну; живя в комфорте и спокойствии, они опасались слишком бравых генералов.
Страна не нуждалась в герое, способном развязать войну и предать Ближний Восток огню и крови. Судя по рапортам послов и курьеров, находящихся с миссией за границей, хетты выбрали мирный путь и отказались от завоевания Египта. Поэтому появление такого человека, как Рамзес, было не только не нужно, но могло даже навредить. Если бы он стал упорствовать, отстаивая свои позиции захватчика, не стоило ли просто убрать его?
Доводы Шенара оставили свой след в умах; он нем стали говорить как о человеке уравновешенном и реалисте. Факты, похоже, были на его стороне.
Во время своего путешествия в Дельту, в ходе которого ему удалось убедить двух глав провинции поддержать его после смерти Сети, он принял также Ашу в роскошной каюте на борту своего корабля. Его повар приготовил изысканный обед, а виночерпий выбрал белое вино с исключительным букетом.
Как обычно, молодой дипломат был одет с несколько претенциозной элегантностью; живость его взгляда порой смущала, но мягкость голоса и его невозмутимое спокойствие внушали уверенность. Если он, предав Рамзеса, останется верен ему, Шенар сделает из него прекрасного министра иностранных дел.
Аша ел кончиками пальцев и отпивал из бокала, едва пригубив.
— Неужели вам не нравится обед?
— Извините, но у меня много забот.
— Что-нибудь личное?
— Вовсе нет.
— Что, кто-то пытается вставлять вам палки в колеса?
— Напротив.
— Рамзес… Конечно, Рамзес! Он обнаружил наше сотрудничество!
— Можете быть спокойны, нашу тайну никто не раскрыл.
— Что же тогда вас так беспокоит?
— Хетты.
— Однако рапорты, которые появляются при дворе, содержат обнадеживающую информацию; их воинственные порывы, кажется, рассеялись.
— Да, и в самом деле, это официальная версия.
— А разве это не так?
— Слишком наивно, если только мои начальники не желают ободрить Сети и не расстраивать его пессимистическими прогнозами.
— Есть точные сведения?
— Хетты вовсе не какие-нибудь ограниченные дикари; и поскольку прямое военное столкновение пока невозможно, они пустили в ход хитрость.
— Они приобретут себе благосклонность нескольких местных тиранов и начнут плести мерзкие интриги.
— Да, таково в самом деле мнение знающих людей.
— А вы с этим не согласны?
— Все меньше и меньше.
— Чего вы опасаетесь?
— Как бы хетты не начали плести свои сети в областях, находящихся у нас в подчинении, и как бы мы не угодили в эту ловушку.
— Но это совершенно немыслимо. При малейшем нарушении договоренности Сети непременно вмешается.
— Сети ничего об этом не знает.
Шенар отнесся к признаниям молодого дипломата довольно серьезно. До сих пор тот отличался большой проницательностью.
