– И что?
– Я, разумеется, не стал этого делать. Но и это еще не всё. Рана покрыта сверху каким-то веществом. Как оно было нанесено, я не знаю. Такое впечатление, что рану просто заплевали некой слизью, которая затвердела и стянула ее. Я взял кусочек для анализа, но пока не могу сказать, что это такое. Какое-то органическое вещество. Пока буду просто наблюдать. Дело в том, что должны были образоваться некротические изменения по краям раны, но их нет. Пока рано говорить, но эта затвердевающая слизь, кажется, обладает заживляющим и антисептическим действием. Однако…
– Что-то еще?
– Понимаете, – покачал головой доктор, – всё дело в подходе. Этот ваш неизвестный относится к человеку не как к живому существу, а как к механизму. Он не лечил, а будто ремонтировал. Быстро и четко. Понимаете, если бы этими скрепками и затвердевающей слизью залатали оболочку воздушного судна, то всё было бы логично. Когда же такой метод применяется к ране на живом теле, то я теряюсь.
– Слизь, говорите? – Кантор хмыкнул. – Он еще и плюется…
– Кто он такое?
– Человек-саламандра. Так его прозвали.
– Чем ближе Песнь Последнего Дня, тем больше смущения в мире людей, – глубокомысленно процитировал доктор. – Саламандра спасает трех человек. Немыслимо.
– Трех? Разве не двух?
– Нет, трех, – как-то не по-доброму усмехнулся доктор.
– А что с третьим? Какие повреждения?
– Никаких, – пожал плечами доктор, – он умер.
– Не понимаю вас…
– Предположительно сильный удар по черепу, горло пережато канатом парового гудка, асфиксия и смерть. А этот ваш саламандр – взял да и оживил его.
– Шутите?
– Поговорите с медиком кареты помощи. – Доктор обернулся к своему помощнику, до того тихонько перекладывавшему инструменты в углу: – Сарж, пригласите Мортимера.
– Разрешите исполнять? – по-уставному вытянулся помощник доктора Сарж.
– Разумеется, – кивнул доктор, на миг удивленный такой внезапной приверженности медицинского помощника уставным телодвижениям.
– Мое присутствие несколько нервирует наличный состав, – усмехнулся Альтторр Кантор.
– Не часто у нас гостят антаеры из столиц, – согласился доктор.
– Так как же, поясните мне, был спасен умерший?
Но доктор не успел ответить. На пороге возник Мортимер, со знаками различия старшего спасателя кареты помощи, в ранге младшего офицера жандармерии.
– Так что там у вас стряслось с покойником? – предупреждая уставной доклад о прибытии по приказанию, обратился к нему Кантор.
– Он ожил, сэр! – выпалил Мортимер, стоя навытяжку, и поправился тут же: – Сначала он умер, а потом ожил.
– Отомрите, ради Поющего Ангела! – поморщился Кантор. – Обратитесь из дуболома в живого человека и расскажите мне, как было дело.
Мортимер, словно в благодарность за разрешение вести себя естественно, как вообще-то и принято в провинциальной жандармерии, заулыбался.
– Когда мы прибыли, сразу было ясно, что два человека умерли на месте. Одному просто голову оторвало, другой… – Мортимер увидел, что сочинитель снова утратил естественный цвет лица, решил не вдаваться в подробности. – …тоже умер, в общем. Один человек вовсе не пострадал, и этот, мы решили, что он механик с дирижабля, уже приставил его держать голову тому парню, что с поврежденной шеей…
Спасатель сделал паузу, а потом обратился к доктору Старку:
– Нет, шеф! Я всегда думал, что ничего смешнее шутки про жгут на шею нет! До сегодняшнего дня! Минуй меня услышать этот голос, шеф, но так и хочется при случае попробовать то же самое!
– Продолжайте, прошу вас, – сказал доктор, сделав жест как бы извиняясь за легкомыслие своего подчиненного.
– Я что хочу сказать?.. – продолжал Мортимер. – Один с примотанной головой, а другой его держит и нас не подпускает. Что-то ему этот механик такое сказал, что он готов был держать беднягу как приказано, вопреки чему угодно. Мы их так вместе и погрузили. А тот заштопал второго пострадавшего. И тогда мы нашли последнего, повисшего на тросе.
– Он был еще жив? – перебил Кантор.
– Нет, – четко казал Мортимер. – Мертвее мертвого.
– Вы уверены?
– Да.
– Продолжайте.
– Короче, я констатировал смерть. И мы собрались грузить его отдельно. Однако этот, механик с дирижабля, он отобрал у нас труп и начал делать с ним что-то… Ну, мы хотели было его оттащить, потому что в наши обязанности входит не только спасение людей, но и поддержание должного уважения к телам погибших, недопущение мародерства и надругательства…
– А то, что он делал с трупом, было похоже на надругательство? – повел зябко плечами Кантор.
– Да, сэр, похоже…
– В чем это выражалось?
– Ну, – спасатель вспомнил наконец, что он жандармский офицер, хоть и младший, а не девица, и сказал: – Он уложил покойника на землю, запрокинул ему голову и открыл ему рот. Потом взял свой рот и приложил ко рту трупа…
– Тут-то вы и пытались пресечь надругательство? – уточнил Кантор.
– Но тогда он так отшвырнул Венса, напарника моего, что… Тот полетел кубарем. Я такого не видел прежде. И тогда он, этот механик, приказал мне помогать ему. Он показал, как нажимать двумя руками на грудь покойного. Нажим на счет «три» поочередно, между тем как он сам надувал мертвому легкие.
– Он вам приказал? – удивился Кантор. – И вы подчинились?
– Он так приказал… – смутился спасатель, – что трудно было воспротивиться. И потом я подумал, что эти действия имеют какой-то смысл.
– И что было потом?
– Труп начал дышать. У него появился пульс. Через некоторое время он пришел в себя.
– И как ваш бывший труп чувствует себя теперь? – обратился Кантор к доктору.
– Трупом теперь его не назовешь, – усмехнулся доктор. – Он вполне жив. Жалуется на тошноту, головокружение, боли в горле и в груди. Похоже, выполняя указания саламадра, Мортимер сломал ему ребро. Но это всё же лучше смерти!
– Тут я не могу не согласиться, – задумчиво кивнул Кантор и повернулся к сочинителю, уже пришедшему в себя: – Что скажете?
– Странно всё это… – выдавил тот.
– Вот именно. А скажите, доктор, и вы, Мортимер, – смерть, которую вы констатировали, может считаться доказанной?
– Ну, жизнь может считаться доказанной, – беспомощно улыбнулся доктор.
– У меня большой опыт, – со своей стороны напомнил Мортимер, – и я этих покойников перевидал немало. И раненых, похожих на покойников. Возможность ошибки я практически исключаю. Труп был совершенно мертвым. Умер от удушения, вследствие захлестнувшегося каната от парового гудка вокруг шеи. Нет, уж где умер, там умер. Другое дело, что гортань не была повреждена. Шейные позвонки тоже. Шок с остановкой сердца вследствие удушения. Вот как я определил бы причину смерти.
