– Старый идиот! – буркнул Крон. – Не мозги, а сплошная кость. Недаром его так прозвали.
– Я думал: из-за лысины. Это что, типичный представитель старшего поколения?
– Среди молодых тоже полно дубов. Даже не знаю, где больше. А разве у вас по-другому?
– Видишь ли, если б они откликались на команду: «Дубы, шаг вперёд»…
– Ага, сейчас!..
Помолчав, Светлан сказал:
– Хорошая новость – это что Сирк сдержал слово.
– Ты сомневался, что ли?
– По привычке. А плохо, что большинство ваших теней обесплотились как раз из-за людей, и далеко не все павшие великаны были жертвами, как Сола. И если они имеют в огрской среде солидный вес…
– Да какой у них вес! – фыркнул великан.
– В смысле: влияние… То это может осложнить нашу миссию.
– Решают-то не они, – молвил Крон. – Даже не старейшины.
– А кто?
– Увидишь.
Они опять разделились на пары, хотя теперь, после этой весёлой встречи, и людям, и великанам расхотелось общаться. И беспечности у них поубавилось, во всяком случае по сторонам они стали смотреть внимательней. Тропа продолжала петлять меж скалами и кустами, перескакивая через расщелины, затянутые серым туманом, пробегая вдоль обрывов, не столь глубоких, как в Гималаях, но тоже опасных – особенно, когда ступаешь по влажному камню. А здесь всё промокло насквозь. Эдакая сырость, зябкость. Нет, хорошо, что не взяли с собой Грэма, – он бы изнылся тут.
И наконец дорожка привела к отверстию в горе – весьма скромных размеров, если знать, кто обитает за ним. Перед входом Крон затормозил и обернулся к рыцарям.
– В здешних пещерах бывает людно, – предупредил он.
– Великанно, – поправил Светлан. – Лишь бы не огрно – вот людоедов не терплю.
– Вы ж явились не для того, чтоб об этом заявить?
– Резонно, – усмехнулся богатырь. И тут же спросил: – А кто такие резоны? Близкие родичи ревунов? Или бизонов? Впрочем, те и другие – американцы, с ними вы не пересекались ещё.
– Опять болтаешь?
– Ну, если сравнивать с медвежьей болезнью… Итак, нас вновь ждут тёплые встречи?
– Парни, конечно, я не позволю вас тронуть, – заверил Крон. – Хотя бы потому, что жалею родичей. Но от угроз дураков оградить не берусь. Не поддавайтесь на слова, ладно?
– А если кто из них перейдёт к действиям? – поинтересовался Светлан.
– Если кто-то напросится – вы в своём праве. Только постарайтесь… сразу не убивать.
– Тебе кого жаль: этих дурней или нежную психику Солы?
– Поровну, – ответил великан, подумав. – Девочка впрямь такое не любит.
– Ради нашей Солы мы стерпим слова, – обещал богатырь. – Но не плевки. Посылать-то послов ещё можно, а вот заплёвывать…
– Кто же спорит?
И они погрузились в гору. Длинной чередой потянулись тоннели, залы с небрежно выровненными стенами и сводами, даже некие подобия лестниц, грубо вырубленные в камне. После гоблинских пещер, больше похожих на долины, здешние пустоты показались вполне заурядными, даже тесными, и если не уютными, то почти домашними, приручёнными. И никакой сторонней живности, кроме самой мелкой, пугливо прячущейся в щелях.
Великаны на пути попадались, чаще – поодиночке. Но задержать процессию не пытались, видимо, сразу обращая внимание на Крона. Кто-то махал ему рукой издали, словно бы с некоторой опаской, иные даже окликали по имени, явно удивляясь, что исполин опять подрос. Однако с болтовнёй не лезли и лишних вопросов не задавали, будто избегали мешаться в его дела. И причина была, видимо, не только в силе и размерах Крона, хотя он вправду был тут больше всех.
– Ты, случаем, не наследный принц? – поинтересовался у него Светлан.
– Вроде того, – пробурчал великан.
– А Сола, значит, принцесса?
– Ещё ближе.
– Везёт мне на монаршьи особы! Куда ни плюнь…
Мало-помалу помещения делались ухоженней, смахивая теперь на нутро громадного дома, и всё тщательней гляделась работа строителей, словно отрядец продвигался к центру здешней цивилизации.
И всё ж без эксцесса не обошлось. По ощущениям Светлана они уже почти достигли места, когда, вступив в очередной зал, уткнулись в группу из пяти гигантов, на сей раз не пожелавших расступиться. Крон остановился вплотную к ним, угрожающе набычась, – те чуть попятились, но не посторонились, откровенно нарываясь на свару. Затем из-за их спин выкатился шестой, коротыш по здешним меркам, и в обход исполина подбежал к шестиногам, заинтересованно уставившимся на его не слишком опрятную плоть.
– Припёрлись, да? – зашипел он не хуже Черепа. – Давно не получали по сусалам? Так мы это исправим – щас же!..
– Козлик, – ласково произнёс Светлан, – а ты слышал что-нибудь про неприкосновенность послов?
– Послы, ха! Поцелуй меня в зад!..
– Спасибо, это уж вы между собой, – отказался богатырь. – А что ещё имеешь сказать? Мы обещали нашему другу выслушивать народных делегатов.
– Думаете, вам долго осталось радоваться? Скоро настанет наше время. Придём мы и очистим мир от дерьма – кровью!
– Застрелитесь, что ли? – сочувственно спросил Светлан.
– Что, малыш, решил стать праведнее чистильщиков? – со смешком осведомился король, хотя «малыш» был массивней его раза в полтора. – Думаешь, это прибавит тебе роста? Сколько ни тужься, а человечьего в тебе меньше не станет.
Вот тут скандалист разошёлся не на шутку, а речи его утратили всякую связность. Слушать дальше вряд ли имело смысл.
– Заглохни, Колоб! – велел Крон, оглянувшись через плечо.
Но тот даже не запнулся, продолжая сыпать оскорблениями.
– По-моему, у него плоховато с юмором, – заметил Артур.
– Юмор – штука тонкая, – откликнулся Светлан. – Всяк понимает её по-своему. Но этот даже не пытается острить, а значит, совсем плохой.
– Крысы! – выкрикнул коротыш. – Мерзкие, подлые, вонючие…
– А-а, – сказал Светлан и с ухмылкой поглядел на Крона. – Вот кто был у тебя в учителях!
– Ещё не хватало, – пробурчал великан. – Да я б его и в шуты не взял.
Однако смутился, явно.
– Странная закономерность, – заметил Светлан. – Ну почему, если голос громкий, то почти всегда противный. А если кто глуп, то обязательно хочет, чтоб об этом узнали все.
Вопли коротышки сделались пронзительными, едва выносимыми, изо рта стала брызгать слюна, пока ещё не долетая до послов. Но он придвигался всё ближе, шажок за шажком.
Уцепившись одной рукой за седло, Артур вдруг наклонился и вздёрнул крикуна в воздух, схватив за шиворот. «И мгновенно в зале стало тихо». Буян не только умолк, он даже дышать перестал, сразу зацепенев.
