— Вполне. — Капитан бесцеремонно хлопнул ладонью Кулькова по уху. — Вставай. Пора на работу. Водку воруют. Смотри‑ка, ноль эмоций. Хреновый, Иван, ты охранник. Никита, сам вырубил, сам и приводи его в чувство.
— Эй! — Карпов присел на корточки и потрепал Кулькова по щекам. — Не прикидывайся, таким ударом я обычно не убиваю. Во всяком случае, когда не хочу. Вставай, давай живо. Пора ехать на пикник.
— Вы кто? Братаны, чего надо? За какие дела? Я ничего никому не должен. — Иван пришел в себя. Он очумело переводил взгляд с Серегина на Карпова и обратно.
— На эту тему поговорим чуть позже. — Карпов схватил цепочку «браслетов» и рванул вверх. — Подъем.
— А–а-а–а! Больно! — Кульков закричал и вскочил на ноги. — Зачем же так делать? Я сам встану.
— Молчи. — Никита ткнул его кулаком под ребра. Удар был вполсилы, но Иван от боли подпрыгнул на месте и скривился.
— Вот. Это правильно. Кривиться можно, а кричать нет. Теперь пулей вниз, — приказал Серегин, и Кульков послушно зашлепал босыми ногами по ступеням. Карпов не удержался и придал ему ускорение, хлопнув подъемом стопы по заду.
— Это так ты местного «босяка» отправил в полет?
— Я же не знал…
— Не оправдывайся. — Серегин отпустил ему крепкую затрещину. — Надо было знать.
Перед дверью на улицу он придержал Ивана за локоть.
— Медведь, придержи нашего дружбана. Я подгоню поближе тачку. Если будет дергаться, дай ему по рогам. Только несильно, а то помнишь, как в прошлый раз?
— Тогда я не рассчитал малехо. Да и кадрик попался слабенький. Малахольный какой‑то. Не бзди, Кирпич, все будет пучком. Этот поц выживет. Видишь, какой здоровый? Спортсмен, наверное.
Серегин замер в дверном проеме, обернулся. Хотел сказать: «Сам ты Кирпич», но сдержался. Никита беззвучно, из‑за спины Кулькова рассмеялся ему в глаза. Виктор помешкал самую малость, произнес:
— Держи этого чайника крепко, но аккуратно, — и вышел во двор.
— Ты понял, что шеф сказал? — Никита развернул Кулькова к себе лицом и отвесил ему хорошую оплеуху. — Это тебе для профилактики, дурилка картонная. Чтоб не рыпался.
— Я и не собирался, — заверил его Иван.
— Молчать, чухан. Базлать команды не было. — Отвесил еще одну увесистую плюху. — А что бью ладошками, так это того… Боюсь я за тебя. Кони можешь двинуть раньше времени. Шеф ругаться будет.
— Пошли. По–быстрячку паканем. — Серегин заглянул в дверной проем и мотнул головой. — На улице никого.
Возле самого порога подъезда стоял «Фольксваген» капитана. Багажник был гостеприимно открыт.
— Прошу. Карета подана. — Пригласил Серегин и, видя, что Кульков замешкался, подтолкнул его в спину кулаком. — Живее.
Иван, неловко опершись руками в наручниках на крыло, перевалился во чрево «Фольксвагена» и поспешно подтянул колени к подбородку.
— Располагайся поудобней! Тебя, я вижу, не впервой таким макаром путешествовать. — Капитан захлопнул крышку багажника и дал Никите подзатыльник. — Погнали, Медведь
— По–быстренькому тему промутим, Кирпич! — Карпов, не обидевшись на шлепок, беззвучно захохотал, широко раскрыв рот. — Все пучком, Кирпич.
— Э–э-э–э-х. — Виктор махнул рукой и сел за руль.
Спустя полчаса они были за городом, в лесу. Немного попетляв по грунтовой дороге среди деревьев, остановились. Серегин критически осмотрел небольшую полянку:
— Сойдет. Выгружай.
— Ваня–Вася! Конечная, выходи! — Никита открыл багажник и, не особо церемонясь, выволок Кулькова, схватив за волосы.
— Это мы где, мужики? — Иван дрожал и был бледен. Сползающие трусы он придерживал обеими руками. — Мы чего здесь делать будем?
— На кладбище! — рявкнул Серегин, отвечая на его первый вопрос. — Медведь, лопату покойному.
— На каком кладбище? — Кульков начал озираться по сторонам. — Это же лес, вроде бы…
— Кому как, — хмыкнул Виктор.
— На каком надо. — Карпов достал саперную лопатку из багажника машины, неторопливо развязав тесемки, освободил ее от чехла и бросил под ноги Ивану. — Копай.
— Что копать?
— Яму.
— Могилу.
Одновременно ответили капитан и лейтенант.
— Хотя нет, погоди, — задумчиво потер лоб Серегин. — Там же как‑то надо… Медведь, напомни.
— Да ну тебя, Кирпич. Я тоже никак не запомню эту байду. — Никита изобразил на лице титаническую работу мозга. — Жмур должен лежать ногами к солнцу… или головой… Не помню я.
— К восходу или закату.
— Нет, к востоку или западу.
— Ну, а я что заясняю? Это та же фишка.
— А восход у нас солнца где?
— На востоке, в натуре. Сейчас вот как раз солнце всходит. Не ошибешься. — Серегин показал рукой в сторону утренней зари.
— Вот туда он и должен лежать. В эту сторону… Только не помню, чем… ногами или головой. Но что туда, это точняк.
— Ясен перец, что не боком.
— А по мне хоть и боком. — Никита повернулся в Кулькову. — Ты чего стоишь? Рот разинул. А ну копай.
— Я уже копаю. — Иван сел на колени и, позвякивая наручниками, вонзил острие лопаты в землю.
— Да нет, Медведь, нельзя так. Мы же с тобой все‑таки христиане.
— Кто?
— Христиане.
— А это кто? Они под кем ходят?
— Под Богом.
— А–а-а–а-а. Тогда ― да. Без базаров, крестиани.
— Пусть будет «крестиане», — вздохнул Серегин. — От слова «креститься».
— Кирпич, а Кирпич! Чего нам‑то себе башку ломать? Давай у этого рогалика спросим.
— Давай. В натуре, это же его байда.
— Слышь, ты, клоун. Тебе не по барабану куда лежать? — Карпов подошел к Кулькову и ударил его ногой. — На север головой или яйцами на запад? Куда хочешь?
— Я, я, я… — Кульков испугано вращал зрачками, не в силах вымолвить ни одного слова.
— Че я, я? Головка… от патефона. Я тебя в натуре спрашиваю. — Никита достал «макар» из наплечной кобуры и приставил ко лбу Ивана. — Ноги твои пораскидать к восходу или закату?
— Мне… я… меня… — Кульков начал заикаться.
— Это я уже слышал. — Карпов оттянул курок и перешел на крик: — Говори, пока тебя спрашивают! Мозги, сука, вышибу!
— Я… не хочу, — нашел в себе силы заверещать Кульков. — За что? Что вам от меня надо? Я все сделаю.
— Погоди, Медведь. — Серегин подошел и отвел ствол от головы Ивана. — Пусть он сначала яму выкопает. Или тебе самому охота копать? Помнишь, как тогда? Ты не сдержался…
