я знаю почему. Я никогда не мог понять, почему вы были так злы на нас за то, что мы уничтожили семью подонков, которые зарабатывали на торговле невинными женщинами и детьми. Похищая их на заказ по самой высокой цене, — я выплевываю слова, как будто они оставляют неприятный привкус у меня во рту. — Это то, что случилось с Меган?
Он снова растерянно моргает. Больной ублюдок даже не помнит ее имени.
— Девушка из кофейни. Мы с Лоренцо думали, что ты убил ее, но ты забрал ее, не так ли? Она была просто еще одним приказом, который нужно было выполнить?
Его хмурый взгляд подтверждает мою правоту.
— Ты думаешь, то, что ты делаешь, лучше? Мы — поставщики страданий, Данте. Это наше призвание. Наше наследие. От этого никуда не деться. Не смотри на меня свысока за то, что я решил зарабатывать деньги другим способом, потому что мы совершенно одинаковые.
Я бью его прямо в челюсть, и его голова откидывается назад, прежде чем он сплевывает кровь изо рта и продолжает свирепо смотреть на меня.
— Я совсем не такой, как ты, ты больной, извращенный ублюдок. Я никогда не убивал человека, который этого не заслуживал. И я бы никогда не причинил вреда женщине или ребенку.
— А как же Николь? — он усмехается.
— Николь?
— Да. Твоя невеста. Та, которую ты убил вместе с ее братьями.
— Ты знал, что Джимми и те парни делали с ней?
Он пожимает плечами:
— То, что мужчины делают в уединении собственного дома, — это их дело, не мое.
— И что ты делал в уединении моего дома. Чье это дело, пап?
Он моргает, глядя на меня.
— Ты думаешь, я не знаю, что ты изнасиловал и Никки? Ты думаешь, она не рассказала мне об этом?
Он ухмыляется мне. Он, блядь, ухмыляется. Я простреливаю ему вторую коленную чашечку, и он вопит в агонии, прежде чем снова начинает проклинать меня.
— Ты знал, что обрюхатил и ее тоже?
Это привлекает его внимание. Он сплевывает еще больше крови изо рта.
— Так ты убил и ее ребенка. Своего родного брата или сестру? — он шипит. — Ты такой же, как я, рагаццо.
— Нет. Видишь ли, я никогда ее не убивал. Никки и твой сын живы и здоровы.
— Мой сын?
— Да. Он милый ребенок. На самом деле очень похож на Джоуи. Но он никогда ни черта не узнает о монстре, который его породил. Мы с Никки позаботимся об этом.
— У тебя тоже были секреты от меня, — он маниакально смеется.
Боль доводит его до исступления. Он никогда не мог с этим справиться. Не так, как он учил Лоренцо и меня тоже.
— Побольше, пап. Так что с этого момента я буду предельно честен. Я собираюсь убить тебя. Тебе нравится говорить мне, что я слабый, но защищать людей, которые не могут постоять за себя, вовсе не слабо. Пока я все еще готов убить человека, который представляет опасность для единственных людей, которых я люблю, мне все равно, кто считает меня слабым или милосердным. И это то, что я собираюсь сделать, пап. Я собираюсь смотреть тебе в глаза, когда выстрелю тебе в голову. Затем я собираюсь представить все так, будто кто — то проник сюда силой, и я собираюсь повесить твое убийство на Доминика. Как только главы семей "Братвы" узнают, каким ремеслом он занимался последние годы, они будут счастливы повесить его до смерти.
Я прижимаю дуло своего пистолета к его лбу.
— У тебя нет б… — начинает он, но я нажимаю на спусковой крючок, разбрызгивая его мозги по спинке кремового кожаного дивана.
Глава 51
Данте
— Итак, что ты скажешь? — я спрашиваю Дмитрия, когда мы оба сидим в огромных кожаных креслах в гостиной его дома. Он потягивает водку, пока я потягиваю скотч.
— Дареному коню в зубы не смотрят, Данте.
— Я окажу вам полную поддержку.
— Я ценю это, друг, — говорит он, делая глоток водки. — Я почти уверен, что мне это может не понадобиться, когда люди узнают правду о нашем славном лидере.
— Я думаю, ты прав.
— Я подожду и посмотрю, как это будет развиваться дальше, и благодарю вас за то, что пришли ко мне с этим. Вы могли бы сами разобраться с этим. У вас были бы все права. Я ценю это.
— Ну, иметь кого — то вменяемого и заслуживающего доверия в качестве главы Братвы тоже полезно для моего бизнеса, — напоминаю я ему. Затем я допиваю свой скотч и извиняюсь. Я горю желанием вернуться к своей жене, даже если мне не очень хочется рассказывать ей о том, что я натворил.
Когда я возвращаюсь домой, уже почти полночь. Мои охранники патрулируют сады, но в доме тихо. Я собираюсь подняться наверх, чтобы лечь спать, когда меня прерывает звук приближающихся шагов. Оборачиваясь, я вижу Софию.
— Миссис Моретти в кабинете, сэр, — тихо говорит она. — Она настояла на том, чтобы дождаться вас.
— Спасибо тебе, София, — говорю я, направляясь на поиски Кэт. На сердце у меня тяжело от того, что я сделал за последние двадцать четыре часа. Не то чтобы я сожалею о чем — то из этого, но я предвижу, какую боль это ей причинит. Может быть, мне стоит сказать ей завтра? Или послезавтра? Или после рождения ребенка? Или после того, как он или она поступит в колледж? Потому что тогда она все еще будет смотреть на меня так же, как когда — то.
Открывая дверь, я вижу ее спящую на диване. Она свернулась калачиком, рядом с ней на полу лежит открытая книга. Подойдя, я поднимаю ее и кладу на стол. Судя по полуобнаженному мужчине на обложке, я думаю, это одна из тех романтических книг, которые ей так нравятся… из тех, где хороший парень всегда заполучает девушку.
Я наклоняюсь и провожу кончиками пальцев по ее щеке. Она слишком чертовски красива и добра для моего темного мира, но сейчас она слишком большая часть моей жизни, чтобы я мог когда — либо отпустить ее. Поэтому вместо этого я буду защищать ее и нашего ребенка до последнего вздоха в моем теле.
— Кэт?
Она шевелится. Ее веки приоткрываются, и когда она видит мое лицо, она улыбается. И теперь воздух полон невысказанных истин, и у меня сжимается в груди при одной мысли
