Ф. Кеннеди из Массачусетса, готовившийся к президентской кампании, утверждал, что недооценивать разрушительную силу арабского национализма - "полное заблуждение", и говорил, что США должны перестать рассматривать Ближний Восток "почти исключительно в контексте борьбы между Востоком и Западом" и начать "вести дела с Насером". Сенатор Уэйн Морс из штата Орегон сетовал на "смешение американской крови с арабской нефтью на Ближнем Востоке". Когда Аллен заявил в сенатском комитете, что за иракским переворотом стоят "действия толпы", сенатор Уильям Лангер из Северной Дакоты оспорил его определение понятия "толпа".
"Вы имеете в виду патриотически настроенный народ Ирака, которому надоело, что те, кто контролирует Ирак, подкуплены правительством США?" спросил Лангер.
Этот эпизод также иллюстрирует изменение имиджа Израиля в США. Президент Трумэн одобрил создание Израиля в 1948 г., опровергнув мнение своего госсекретаря Джорджа Маршалла и министра обороны Джеймса Форрестала, которые предсказывали, что существование еврейского государства приведет к бесконечным конфликтам на Ближнем Востоке. Многие первые поселенцы в Израиле были социалистами, и в первые годы независимости Израиль дружественно относился к Советскому Союзу. Это поддерживало прохладные отношения между Вашингтоном и Тель-Авивом. Как и убежденность Фостера, которую разделяли многие сотрудники Госдепартамента, в том, что существование Израиля осложнит выработку американской внешней политики.
"Я знаю, как практически невозможно в этой стране проводить внешнюю политику, не одобренную евреями", - заявил он на пресс-конференции во время Суэцкого кризиса. "Маршалл и Форрестал это поняли. Я собираюсь попытаться добиться этого.... Я очень обеспокоен тем фактом, что еврейское влияние здесь полностью доминирует на сцене и делает практически невозможным заставить Конгресс сделать что-либо, что они не одобряют.... Израильское посольство практически диктует Конгрессу через влиятельных еврейских людей в этой стране".
Однако появление в середине 1950-х годов Насера и его националистической идеологии заставило Фостера изменить свою точку зрения. Он считал арабский национализм нелегитимным и по своей сути антизападным. Советские лидеры, почувствовав перспективу, отказались от Израиля и поддержали арабское дело. Фостер, ранее не симпатизировавший сионизму, вступил в стратегический вакуум и направил Соединенные Штаты на путь неуклонного сближения с Израилем.
Таким образом, Фостер и Аллен стали повивальными бабками двух отношений, которые определили подход Америки к Ближнему Востоку на следующие полвека: с Саудовской Аравией и с Израилем.
Омега" и более широкая панорама политики Фостера и Аллена в арабском мире основывались на тщетной надежде, что они смогут укротить арабский национализм и придать ему форму, соответствующую потребностям Америки в холодной войне. В Ливане они использовали американские мускулы, но ценой разжигания арабских толп и создания у них - у многих впервые - ощущения, что Соединенные Штаты являются имперской державой, столь же навязчивой, как французы и британцы. Ничто из того, что они сделали, не ослабило Насера. Более того, он вышел из "Омеги" еще более сильным, чем прежде, упиваясь своим имиджем триумфального защитника арабов от хищных иностранцев.
В Египте Фостер и Аллен действовали в соответствии со своими глубочайшими инстинктами. Хаос и беспорядок были самыми страшными врагами корпоративного глобализма, который был их кредо. Арабский национализм и его паладин Насер представлялись им носителями этого хаотического беспорядка, и они яростно выступили против них.
* * *
Вскоре после того, как Аллен приказал "замять" свой антисукарновский заговор, сотрудник индонезийского министерства иностранных дел получил список американских дипломатов, прибывших в инспекционную поездку. Одно имя привлекло его внимание: Элеонора Лансинг Даллес. В тот момент ее фамилия не была популярной в Индонезии, и когда она прилетела, в аэропорту даже не появился клерк, чтобы ее поприветствовать. В ответ она не проявила ни малейшего внимания. Во время выступления Сукарно она сказала сотруднику американского посольства, что он говорит "как Гитлер", а затем заявила, что хочет немедленно покинуть страну и улететь на Бали. Офицер сказал ей, что ее уход не только будет замечен, но и может вызвать международный инцидент.
"Слушайте внимательно", - наконец сказал он. "Подождите минуту-другую, а потом схватитесь за живот, как будто вам очень больно, издайте соответствующие стоны страдания, и я помогу вам выйти из зала".
Это решило проблему Элеоноры. Оставалась, однако, более серьезная проблема, связанная с заключенным в тюрьму пилотом ЦРУ Алленом Поупом. Его судили и приговорили к расстрелу, но Сукарно не захотел подписывать смертный приговор. Когда он заколебался, Аллен приказал усиленно проработать операцию "похищения", в ходе которой Поуп будет вырван из тюрьмы - фактически это был свободный домашний арест - низко летящим самолетом. Это оказалось ненужным. Сукарно, признававшийся, что "когда дело касается женщин, я слаб", принял жену и сестру Поупа и не смог сдержать их слез. Он помиловал пилота личным посланием: "Потеряй себя в США тайно. Не показывайся публично. Не сообщайте новостей. Не делай заявлений. Просто вернись домой, спрячься, потеряйся, и мы забудем обо всем этом".
Некоторое время Поуп выполнял свою часть сделки. Однако спустя годы, когда операция в Индонезии стала достоянием общественности, он возмутился тем, что Ричард Бисселл назвал ее "полным провалом".
"Мы убили тысячи коммунистов, - сказал Поуп, - хотя половина из них, вероятно, не знала, что такое коммунизм".
Восстания на Суматре и Сулавеси продолжались несколько лет. Однако американская поддержка сделала их возможными, и после того, как она была прекращена, боевые действия представляли собой не более чем серию стычек. Последние члены злополучного Революционного правительства Индонезии капитулировали в 1961 году.
Архипелаг породил трех победителей: Сукарно, индонезийская армия и ИПК. Все они считали, что завоевали право на большую власть. Они вступили в обостряющийся конфликт, кульминацией которого стал неудавшийся переворот ИПК в 1965 г. и ошеломляюще жестокий ответ генералов, захвативших власть и руководивших расправой над сотнями тысяч членов ИПК и другими людьми. Сукарно оставался у власти в течение нескольких лет в качестве фигуранта, а затем был смещен. Он умер в 1970 году.
Помимо разжигания внутренних конфликтов, которые спустя несколько лет выльются в чудовищное насилие, американская интервенция оказала влияние на индонезийскую политику еще одним решающим образом. Оно привело к тому, что один из исследователей назвал "длительным исключением из национальной жизни некоторых наиболее талантливых и способных лидеров Индонезии из-за их связи с восстанием и Соединенными Штатами". Привлечение умеренных в антисукарновский проект ЦРУ казалось перспективной стратегией. Однако после того, как проект провалился, умеренные были разоблачены как пособники США и вытеснены из политики. Вакуум заполнили коммунисты.
Братья Даллес нанесли удары по Моссадегу и Арбензу по причинам, восходящим к временам их работы в компании Sullivan & Cromwell. Их третья цель, Хо Ши Мин, был пожизненным коммунистом. Сукарно был другим. Паника, невежество и упрямство заставили
