— Ну, ваши близкие запрещают нам разговаривать с вами, — сказала она. — По закону они имеют право.
— Они много чего имеют. А я хочу отвечать только за себя.
Тут Зинченко встал, развернулся лицом к племяннику.
— Успокойся, Саша.
После этого он обратился к милиционерам.
— Мне не хотелось говорить при племяннике, но раз так получилось. Да, двадцать девятого июня они возвращались с рыбалки. На том проклятом перекрестке их остановили менты, начали выбивать деньги. И тогда Николай не выдержал, вытащил автомат и расстрелял всех троих. Горячая кровь, южанин. Я, к сожалению, узнал об этом слишком поздно, буквально позавчера.
Он кивнул в сторону сестры, сгорбленной старушкой сидевшей в своем кресле.
— Дело в том, что у них были отношения более близкие, чем между хозяином и работником. Сестра одинокая женщина, она и покрывала своего этого Николая. Мальчик может проходить по этому делу только как свидетель. Какие еще есть вопросы?
Зинченко замолчал, и Андрей тут же шепнул на ухо Пашке: — Во дает! На ходу ведь придумывает.
Первой пришла в себя Ольга.
— Хорошо. Тогда скажите, откуда у вашего этого шофера появился автомат?
Зина не смутился ни на секунду.
— Это мое оружие. Осталось с прошлых времен, оно хранилось у меня дома для самообороны. Вины своей я не отрицаю, готов понести наказание.
— Почему же автомат оказался в машине вашего племянника? — спросил уже Колодников.
— За два дня до этого мы выезжали с Сашей в Томыловский карьер. У него большая тяга к стрельбе, он уже выигрывал турнир среди инвалидов-колясочников по стрельбе из пистолета. А ему все хотелось попробовать что-то более мощное, чем пистолет. Вот я и устроил ему праздник. Расстреляли там два рожка патронов, да, как-то и забыли автомат в машине. Потом были шашлыки и все такое, — он неопределенно махнул рукой.
— Так этот тир вы сделали для племянника? — Астафьев показал пальцем в пол.
— Ну да. Раньше у меня там была личная качалка. А потом я оборудовал тир. Там и сейф есть, все, как полагается. Оружие под замком. Есть еще вопросы?
"Что-то они с сестрой врут. Но, почему? Не успели договориться?" — подумал Юрий.
— Есть, — сказал он. — Когда парализовало вашего ребенка?
— В девяносто четвертом. Одиннадцать лет назад, — ответила Людмила.
Астафьев встал, начал прохаживаться по холлу. Перед его глазами стояла самая жуткая сцена того давнего дня: последний день суда, конвой уводит осужденных, а на руках женщины бьется в жуткой истерике ребенок.
— Так это ваш ребенок устроил после объявления приговора такую дикую истерику? После этого его и парализовало?
— Откуда вы знаете? — спросила Людмила.
— А я был там. Ведь я тоже проходил по этому делу свидетелем. Да, собственно, не свидетелем. Я тоже стрелял в тот день в январе в его отца.
Говоря все это, Астафьев пристально рассматривал лицо инвалида. Тут открылась дверь, и бодрый голос капитана милиции доложил: — Протокол мы составили, Егор Анисимович…
Лицо подростка исказилось, он сунул руку куда-то вниз, и выхватил пистолет. Это был спортивный пистолет, с длинным стволом и причудливо изогнутой ручкой. Странно, но Юрий ожидал чего-то похожего, он со всей прыти, на которую был способен, кинулся вперед, под защиту железного короба лифта. Прозвучал выстрел, но пуля просвистела над головой Юрия. Сашка, подъехав поближе к перилам, еще раз попытался достать его пулей, но снова не удалось. Астафьев находился вне зоны обстрела. А в холле каждый совершал свой маневр. Зудов одним мощным рывком перевернул хайтековский стол и сунул за него Ольгу. Колодников сам рыбкой нырнул под защиту полированного железа. И вовремя. Пули начали стучать по железу. Вскочившая на ноги Людмила закричала: — Сынок! Не надо!
Зинченко так же бросился к лестнице, крича на ходу: — Сашка, перестань! Прекрати! Все же уже нормально. Я все устроил!
Но племянник неожиданно повернул ствол в его сторону и дважды выстрели.
— Я тебя ненавижу! — закричал Сашка. — Это ты убил моего отца! Ты убил!
Ты во всем виноват!
Пули остановили Зинченко, он пошатнулся, и начал падать назад. В это время выхватил оружие торский майор. Выстрелить он не успел — пуля, выпущенная инвалидом, попала ему в лицо. Затем выстрелы прекратились, послышался стук брошенного на пол холла со второго этажа пистолета, затем жужжание электродвигателя тележки.
Выглянувший из-за убежища Павел решил, было, что парень решил на лифте спуститься вниз. Но тот, заехав на площадку лифта, откинул предохранительную решетку, и нажал на тумблер движения вперед. Раздался грохот, и вопль Людмилы Иванченко: — Сынок!
«Скорая» приехала быстро. Трем человекам, в том числе и Саше Иваноченко, она была уже не нужна. Врачи быстро привели в чуство Людмилу, но больше всего досталось Зинченко. Две пули попали ему в грудь, одна рядом с сердцем, другая пробила легкое. Пока его бинтовали, Колодников старался допросить его.
— Где автомат?
— Не найдете, он в болоте.
— Как шофера уговорили молчать?
— А куда он денется? Он тут на птичьих правах.
Через десять минут, когда Зинченко уже погрузили на носилки и повезли к «Скорой», Астафьев пошел рядом с ним.
— Скажите, Егор, зачем вам надо было заказывать меня этому самому Сапсану?
Тот с трудом повернул в его сторону бледное, покрытое потом лицо.
— Я почувствовал, что ты достанешь меня. Тогда еще, в думе. Я боялся, что ты сразу к Людке поедешь. Тебя бы тогда сразу шлепнули мои орлы. Я еще одиннадцать лет назад просек, что ты упертый, как никто. Купить тебя нельзя, а остановить надо было. Не мог я племянника подставить, виноват я был перед ним. Сашка прав — это я убил его отца. Если бы я не пошел на те дурацкие ограбления, то он бы сейчас был бы жив. Раньше надо было остановиться. А я пожадничал.
Они подошли к машине. Врач попробовал остановить Астафьева, но Зина слабым движением руки отстранил его.
— Дай договорить, — попросил он.
— Да, откровенны вы сегодня, — признался Юрий.
— Не выживу я в этот раз, — признался Зинченко.
— Да, ладно, врач сказал, что не все так плохо.
— Что он понимает? Жить не хочется. У меня ведь своих детей нет. Врачи говорят, что-то я со стероидами в молодости переборщил, сперма мертвая. Сашка был мне как сын.
Из глаз его покатилась слеза.
ГЛАВА 51
Через две недели, в Кремле, губернатор Железногорской области Сергей Константинович Тихомирский докладывал президенту.
— Эта часть национальных проектов реализована в полной мере. Самое главное, что на сторону не ушло ни рубля. Только для врачей, только для учителей, только для молодых семей.
