девочка. Скучно? Просто иди на вечеринку! Как так получилось, что это утратило своё прежнее очарование? — хмуро смотрю на Грейсона, потом тычу пальцем в его твёрдую грудь. — Знаешь, а это ведь твоя вина. Теперь лучшие вечеринки – когда на них присутствуют только я и ты. — Соскользнув с перил, становлюсь на ноги и игривым голосом, чтобы скрыть похоть, вьющуюся внутри меня, предупреждаю: — Когда я пойду, не вздумай смотреть на мою задницу.
— А что, ты это чувствуешь?
— Да! — На дрожащих ногах я направляюсь к арочным дверям, ведущим в бальный зал.
— Твоя принцесса выглядит чертовски сексуальной, — говорит Дерек, открывая мне дверь.
Проходя мимо, Грейсон хлопает его по затылку.
— Прошу прощения, — смотрит на меня Дерек с ухмылкой, демонстрирующей зубы.
— Ты прощён, — со смехом отмахиваюсь я рукой.
Грейсон снова хлопает его по затылку.
— Не думай о ней, не смотри на неё и уж совершенно точно не дразни её. Это моя грёбаная работа.
Меня ужасно забавляет его ревность. Я влетаю в бальный зал с высокими белыми колоннами и уже вижу толпу внутри. Всем им чрезвычайно любопытно побольше узнать о главе нового яхт-клуба «Кинг» – по слухам, он также возглавляет «Андеграунд» – одну из главных ассоциаций по смешанным единоборствам. А ещё внешне очень похож на сексуального «сына Америки» Джона Кеннеди-младшего, а вдруг я его Кэролин[21]…
Обнаруживаю Пандору и Кайла у фонтана с шампанским, наливающих себе по новому бокалу вина. Они тоже почти одновременно замечают меня. Кайл машет рукой, Пандора ухмыляется и поднимает в приветствии бокал, её глаза тепло сияют. Единственное цветное пятно сегодня в помещении, очевидно, я. Все одеты в чёрное и белое, и только я одна – в красном.
— Это чёрно-белый приём? — спросила я у Грейсона, когда мы приехали.
Его губы дёрнулись.
— Чёрное и белое – это не для тебя.
Грейсон поглаживает мою спину, передо мной мелькают мимолётные видения нашего прошлого, и пульс начинает ускоряться.
Меня зовут Грейсон, Мелани…
Я закрываю глаза, смакуя это воспоминание. Когда я была в коме, то ничего не помнила, но после того, как пришла в себя, все воспоминания захлестнули меня с такой силой, что я не могла отделить одно от другого.
Теперь я люблю свои воспоминания. Какой это бесценный дар – знать, кто ты, кого ты любишь, что делала вчера, каковы твои надежды на завтра. Какой это бесценный дар – помнить тот день, когда я встретила человека, которого люблю.
И я помню – каждую его частичку.
Когда я наконец открываю глаза, то чувствую на себе его пристальный взгляд.
Как будто он чего-то ждёт…
И в этот момент навес, образующий высоко над нашими головами искусственный потолок, белый и изысканный, резко раскрывается, и на нас обрушивается масса белых, красных и чёрных воздушных шаров.
Пронзительно вскрикнув, запрокидываю голову, смотрю, как они падают на нас, и вытягиваю руки, чтобы почувствовать, как они подпрыгивают на моих ладонях. Это волшебное, особенное, незабываемое ощущение.
Некоторые из моих друзей берут длинные, гладкие перья, украшающие столы, и используют кончики, чтобы начать лопать воздушные шары. Я заметила, что Грейсон счастлив, когда счастлива я. Сейчас он стоит, откинувшись назад, расставив ноги и скрестив на груди руки, смотрит на меня с улыбкой, наблюдая, как я присоединяюсь к веселью и начинаю лопать воздушные шарики. Когда большинство воздушных шаров упало на танцпол начинает играть группа, звучит музыка, некоторые пытаются танцевать вокруг них, а другие в это время придумали игру из того, чтобы лопать шары ногами.
Я смеюсь, подбираю платье и вонзаю каблуки в воздушный шарик.
Хлоп!
Хлоп!
ХЛОП!
Когда я поднимаю глаза, Грейсон все ещё смотрит на меня.
Я чувствую его счастье, как своё собственное.
Песня Армина ван Бюрена This is What It Feels like гремит вокруг нас, и я начинаю танцевать посреди комнаты под музыку, чувствуя, как она пробегает сквозь меня. Вижу, как Грейсон выдвигает стул и садится, подавшись вперёд и положив локти на колени, блестящие, прищуренные глаза фиксируются на мне, и наблюдают, как я танцую.
Костюм на нём сидит безупречно. Я вижу мускулистые руки, идеальный треугольник его широких плеч, узкую талию, и хочу всё это. Этот рот, который кажется немного более ярким, чем обычно, из-за моих поцелуев. Эти голодные глаза. Этого красивого мужчину.
Он смотрит на меня глазами, в которых светится любовь, и я чувствую, как в животе сворачивается тугой узел, потому что вдруг хочется, чтобы все эти люди исчезли, как воздушные шары, и остались только мы. Он и я. Грейсон улыбается, и я, чувствуя покалывание в животе, улыбаюсь в ответ.
Ещё до того, как мы встретились, он наблюдал за мной, а я этого не знала. Я должна была кое-что ему, – вернее, его отцу, – и Грейсон стал моей тенью, которую я никогда не замечала, но он сам заметил меня. Ему нравится на меня смотреть. Поэтому я позволяю ему наблюдать, как я иду к нему, покачивая бёдрами, потом останавливаюсь в паре метров от него, и Грейсон поднимает руку и подзывает меня указательным пальцем.
Я снова начинаю движение и смеюсь, когда Грейсон хватает меня за талию и тянет к себе на колени.
— Ты хоть понимаешь, как чертовски прекрасно сегодня выглядишь, — шепчет он мне в шею. И в своём тёмном костюме он – Уэстли, который победил того, у кого пять пальцев[22], я – Лютик, и теперь… мы можем быть счастливы. Мы уже счастливы.
Грейсон притягивает меня ближе к груди, явно наслаждаясь контактом наших тел и моим запахом.
— Никто не может быть более сексуальным, чем ты, принцесса. Никто на свете. Я мог бы наблюдать за тобой до твоего полного истощения, но мне нужно, чтобы у тебя были силы для того, что я запланировал.
Его сексуальный голос звучит близко к моему уху и доходит до каждой клеточки моего тела. Я начинаю целовать его твёрдую челюсть.
— Когда?
— Когда мы вернёмся домой, — обещает он глухим от вожделения голосом.
Грейсон убирает волосы с лица, и от корней волос до пальцев ног пробегают мурашки. Он – всё, чем я дышу и что вижу. Всё, что я хочу и в чём нуждаюсь. Его глаза, орехово-зелёные и жгучие. Его рот. Губы, которые выглядят и нежными, и твёрдыми. Он ласкает мою обнажённую спину, а по мне пробегают разряды, и пульс учащается от этой
