Этан плюхнулся на траву рядом с ней и сжал ее шершавую руку.
— Ты мне нравишься такая, какая есть. Я рад, что в тебе ничего не изменилось.
— Да брось, Фельд. — Она вырвала у него руку, вскочила и затянула потуже хвост, пропущенный в затылочную прорезь бейсболки. Потом улыбнулась, и Этан заметил, как зарделась ее щека. — Хватит трепаться.
Они соорудили носилки из обломков кибитки и потащили Таффи через Зеленый Ромб в Яблоневый Сад, место отдохновения раненых героев. Световой дождь, пролившийся на все Дальние Земли Летомира, погасил бушевавшие там пожары и вернул к жизни уже сожженные деревья. Яблони расцвели заново, и бобрихи трудились вовсю, восстанавливая Жилища Блаженных, Два дня наши путники пользовались легендарным гостеприимством этих Жилищ, лечили Таффи и готовились к долгому обратному пути. В книге племени На-Ве-Чу была глава о постройке плавучих средств, и они, руководствуясь ею, построили крепкий, вместительный плот. Туз вырубил шесты, и путешественники двинулись через Большую реку. На этот раз их никто не побеспокоил, и даже кончик уса не тронул гладкой поверхности вод.
В Кошачьей Пристани их радостно встретили Большие Лгуны, которые стали теперь гораздо крупнее, хотя прежнего величия так и не обрели. Пришлось им снести свой поселок до основания и построить новые дома, вдесятеро больше старых. Топор, переросший даже Джона Чугунный Кулак, вошел в реку и без труда выудил из нее старушку Скидбладнир, всю облепленную илом. Фельды были очень рады снова увидеть Скид, несмотря на ее плачевное состояние. Туз разобрал ее на части, заботливо почистил и протер каждую деталь и опять собрал (только педали сцепления и тормоза при этом поменялись местами). С гор доставили солидный запас самогона, и экспедиция, отъевшись на хлебах Энни Кристмас, тронулась к пику Кобольда, только теперь уже с другой стороны.
Туз соорудил из старого фортепьяно и тележных колес открытый прицеп, где разместились феришеры Кабаньего Зуба и Таффи. Она так ни разу и не пришла в сознание после того, как ее нашли на льду Зимомира. На всем пути через Зубастые горы она лишь слабо стонала да произносила отрывочные жалобные слова на языке Большеногих. Феришерки научили Розу-Паутинку варить из трав питье для ее братца, и она поила Таффи тем же целебным отваром, вливая его в рот через обрезок шланга, оставшийся после сборочных работ Туза.
В «Одуванчиках» их приняли куда радушнее, чем в первый раз. Они провели там несколько дней, и за это время розовые щечки и серьезные глазки Нубакадубы (Нового Мальчика, как его называли теперь), растопили заледеневшее сердце королевы Шелковицы. В этом случае целительное действие потопа, надо сказать, несколько запоздало.
Когда пришло время уезжать, Дик Петтипот тоже остался в «Одуванчиках». Он был счастлив вернуться к своим ходам и норам и жалел лишь о том, что лишился непревзойденного противника в лице Джона Тузика. Маленький великан решил добраться вместе с бывшими «тенехвостами» до своих родных мест. Потоп истребил в нем жажду отомстить братьям, продавшим его в рабство, но кое-какие счеты все же следовало уладить.
— Пусть посмотрят мне в глаза и попросят у меня прощения, — решил он. — Даже если для этого им придется распластаться на брюхе. Особенно если придется, — ухмыльнулся Туз.
— О, как мне будет недоставать твоих косолапых шагов, — причитал Петтипот, сморкаясь в кружевной платочек. — Они, бывало, за милю предупреждали меня о твоем приближении.
— А я буду скучать по твоей трескотне. И по твоему ослиному упрямству тоже.
И два закадычных врага расстались в тени холма «Одуванчики».
Скид проехала еще несколько дней на восток, и тогда Тор, тщательно изучив карту, пришел к выводу, что из этого места можно совершить прыжок в Зимомир, а оттуда — в Беллингем, штат Вашингтон, из которого ходит паром на Клэм-Айленд. Туз к этому времени стал чуять в воздухе нечто знакомое — «добрую старую великанью вонь», по его словам. Он попросил мистера Фельда высадить его здесь. Все они понимали, что Туз рискует. Клевер находил вполне возможным, что потоп смыл заклятье, наложенное на шкуру маленького великана — но кто мог знать, что будет с Тузом, когда он удалится на установленное расстояние от Этана Фельда? Оставалось надеяться на стружки от биты, которыми он набил карманы. Туз попрощался за руку со своими друзьями и с феришерами, вскинул мешок на плечи, оглянулся напоследок и ушел из нашей истории.
Три дня и два перехода спустя оставшиеся путешественники оказались на пристани Беллингема.
— Ну вот и все, ребятки, — сказал со вздохом Родриго Буэндиа, пребывающий в полной растерянности. Он собирался взять напрокат машину, но дальше его планы не шли. В тот день, когда Этан с Дженнифер Т. умыкнули его из дома, команда «Энджелс» отправлялась в двенадцатидневный тур, и Буэндиа полагал, что раз он не явился и никого не предупредил, его контракт с командой расторгнут. Он купил в газетном автомате «Сиэтл Таймс»: может, там что-нибудь сказано о таинственном исчезновении былого прославленного бомбардира? Но там упоминалось только, что игроки «Энджелс» сегодня выехали в Сиэтл. Тут рот и глаза Родриго раскрылись до почти невероятной ширины. Он показал на дату, и тогда все остальные тоже выпучили глаза. Они провели в Летомире около двух месяцев, но в Середке, если верить газете, прошло всего два дня после их отъезда с Клэм-Айленда — а до похищения Родриго Буэндиа из Ранчо Энкантадо и вовсе оставалась неделя! Не пытайтесь этого понять — просто поверьте мне на слово.
— Вы хоть понимаете, что это значит? — спрашивал Буэндиа. — Я помню: мы тогда играли в Сиэтле, точно, и я забыл про день рождения своей жены! Ну и… это стало началом… Бог ты мой, ребятки!
— Иди, — сказала Дженнифер Т.
— Да! Я пошел! До свиданья! Приезжайте ко мне в Анахейм, я вас на лучшие места посажу.
Так хоум-ран Этана (еще один запоздалый эффект) спас брак Родриго Буэндиа. Родриго позвонил жене из молочного бара и пригласил ее в Сиэтл, в отель «Четыре времени года», в номер для новобрачных. Впоследствии он, как вам известно, блестяще провел сезон, забил 32 хоум-рана, стал автором 98 ранов, и Союз Спортивных Журналистов объявил его Восстановившимся Игроком Года.
Остальные дожидались последнего, ночного парома, где народу, как правило, было меньше всего. Мистер Фельд купил большое полотнище брезента, которым они накрыли прицеп с мохнатым стонущим грузом. Феришеров никто, не веривший в эльфов, так и не видел. Но Беллингем славится широтой взглядов, поэтому там могли найтись и такие, которые верят. Учитывая это, безопаснее всего было подождать парома, отходящего на Клэм-Айленд в 1.14
Случилось так, что в ту же ночь возвращался домой Альберт Райдаут, совершивший очередную бесцельную прогулку по границе Канады и Соединенных Штатов. Всю переправу он просидел в буфете, попивая виски из банки «Севен ап».
Настроение у него было хуже некуда. Он никогда не чувствовал себя особенно счастливым, волоча за собой к дому длинный хвост мелких отсидок и происшествий, но на сей раз дело обстояло еще хуже. Дней десять назад, во время последнего запоя, ему попалось на глаза большое зеркало. Произошло это (о чем Альберт, конечно, знать не мог), когда пенный вал потопа докатился до городишка в штате Айдахо, где он как раз обретался. Альберт впервые за долгое время посмотрел на себя со стороны и увидел, во что превратил свою жизнь и каким никудышным отцом, в частности, оказался. Тот момент давно прошел, но память о нем до сих пор не давала Альберту покоя.
