из рек, которая течет по городу; я впервые увидел такой стремительный, но при этом чистый поток. Эта река казалась частью фантазии, особенно ночью. В тот день со мной была Чжао Хайхун, но я даже и не понимал, как на нее повлияло увиденное, – и лишь позднее я узнал, что образ этой реки остался с ней и в конце концов вырос в целый рассказ – «Река Кандина». В нем жизнь и судьба начинаются в этой реке, текут в разном времени и пространстве и в конце концов возвращаются обратно в реку, неотвратимую, словно сон. «Река Кандина» – один из тех рассказов, которые ты еще долго вспоминаешь, и это первый случай, когда я сам стал персонажем фантастического произведения. Идея Хайхун росла и росла, а затем превратилась в чудесную, чарующую книгу. Хотя персонажи и место действия изменились, это по-прежнему по сути фантастика, и ее прекрасное, умиротворенное настроение осталось таким же, как и раньше. Это была книга «Хрустальное небо».
Когда я прочел книгу, в моем сознании возникла совершенно другая картина поездки. Утром мы уехали из Кандина и вскоре добрались до другой реки – Дадухэ. Хайхун в форме Красной армии стояла на металлическом мосту, который протянулся над рекой; ее красота и хладнокровие резко контрастировали с мутными, опасными водами реки. Да, возможно, форма была слишком чистой и отглаженной – ее нам выдали перед началом экскурсии, посвященной «Великому походу», – но все остальное выглядело очень жизненно, реалистично. Я не могу найти фотографию Чжао Хайхун, которую сделал в тот день, но ее образ четко отпечатался в моей памяти. Я тогда читал «Путешествия в четырех измерениях» Робина Ле Пойдвина, а в этой книге упоминается одна шокирующая теория: невозможно доказать, что прошлое существует, так как есть бесконечное число путей, которые могли привести к текущему состоянию, и прошлое, которое мы храним в памяти, необязательно соответствует действительности. Эта теория очень похожа на идеи «Хрустального неба». Когда я прочел два этих произведения, мои воспоминания показались мне призрачными, и внезапно мне в голову пришла невероятная мысль: может, я читал про параллельную вселенную? Неужели в том мире мы – профессор литературы и эффектная студентка – были солдатами Красной армии? В кровавый период истории той параллельной вселенной сражалась ли за свои убеждения та писательница-фантастка, которая уверенно строила прекрасные воображаемые миры? Две жизни, невообразимо далекие друг от друга, тем не менее каким-то образом слились, и было сложно сказать, где реальный мир, а где фантазия – точно так же, как это произошло с главным героем «Хрустального неба».
Вот почему каждый раз, когда я вижу эту книгу, в моем сознании всплывают два образа, которые не может представить себе ни один другой читатель, – мост через бурные чистые воды реки в Кандине и солдат Красной армии, который стоит над рекой Дадухэ.
«Хрустальное небо» – первый фантастический роман Чжао Хайхун. У него сложная структура, его язык текучий и элегантный, и все произведение наполнено ощущением умиротворенности.
Но ни один из этих комплиментов не может по-настоящему описать чувства, которые вызывает у меня этот роман. Когда я закрыл книгу, мне в голову пришли два слова – «юность» и «мечты». Это фантазия о юности – да, в ней древние армии сражаются в долинах и лесах, но даже они яркие и призрачные, словно во сне. Но и мятежники в горной крепости, и генералы императора – это персонажи, которых придумало молодое воображение; в этой книге описаны мысли и действия современных людей. На самом деле не важно, насколько беспомощным и напуганным является протагонист в параллельной вселенной – даже если это Цин Су, – потому что все эти параллельные вселенные находятся в ее распоряжении. Да, у нее сохранились обрывочные воспоминания о том, как отец учил ее искусству войны, однако далеко не каждая современная девушка обладает подобной силой воли и стратегическим мышлением. Число параллельных вселенных бесконечно, и поэтому она всегда может найти ту, которая больше всего совпадает с ее мечтами. И, что более важно, судьба таких персонажей идеально подходит для юношеской фантастики. В противном случае нам бы казалось, что в ней что-то не так, что она, словно город в «Стране Чудес без тормозов и Конце Света» Харуки Мураками, город существует только в нашем сознании.
«Дождь падает на траву и листья в конце лета, в начале осени; воздух наполнен запахом пареного гороха»: именно это ощущение молодости привлекает меня к данному роману. На самом деле все мы в какой-то момент жизни путешествовали по параллельным вселенным и перед нами пролетало бесконечное множество возможностей. Мы представляли себя другими людьми, мы проживали разные жизни в другом времени и пространстве. «Хрустальное небо» чудесным образом позволяет читателям совершить это юношеское путешествие.
Лично для меня самой запоминающейся частью романа являются живые, яркие описания школьной жизни. Годы, проведенные в школе, уже кажутся мне чем-то из параллельной вселенной, но они – просто ерунда по сравнению с путешествием сознания по множеству временных потоков и миров, по сравнению с многочисленными жизнями, которые проживает герой «Хрустального неба». Каждый из нас когда-то чувствовал себя так – или находился в таком состоянии, когда мы проводим больше времени в придуманных нами мирах, в мирах «версии 2 в n-ной степени», чем в реальной жизни. Но затем эти квантовые миры обрушились, образовав данную реальность. Наши души устали, они застряли в первой версии мира, и у нас нет сил, чтобы продолжить путешествие. Если я не ошибся, то «Хрустальное небо» – своего рода пример научно-фантастической автобиографии.
Чжао Хайхун обладает чудесной способностью менять стили и регистры. Иногда в ее работах ощущается женская чувствительность и ясность ума – например, в «Министерстве любви»; иногда в них слышны ноты классической трагедии – как в «Иокасте»; иногда в них есть детально созданный мир, свойственный «твердой» фантастике, – как в «Мире». Но за всеми этими стилями скрывается тот же самый юный – но лишенный наивности и импульсивности – взгляд на мир, а сюжеты историй остаются элегантными и наполненными умиротворенностью. Хотя ее произведения содержат глубокие мысли о человеческой природе и о меланхолии судьбы, ее проза больше похожа на темное море, чем на бушующее пламя. Даже смерть – спокойная, печальная сила. Подобными настроениями наполнен весь роман.
Кстати, о юности: мне кажется, что она – дух научной фантастики. «Золотой век» фантастики черпал энергию из своего стремления к будущему, к неизвестному. Но со временем подобные устремления угасли, и, несмотря на все усилия писателей, жанр постепенно пришел в упадок. Фантастика «новой волны»
