из соседнего класса пару стульев принесу?
— Иди, Костров, нашёлся хоть один разумный человек. Герой нашего времени.
По классу прокатываются смешки.
— А вы хоть помните, — обречённо, будто разговаривает с идиотами, качает головой учительница, — какой именно литературный персонаж назван героем нашего времени?
— Чебурашка! — несётся сразу с разных сторон. — Чебурашка!
— Балбесы, — усмехаюсь я.
— Чебурашка? — недоумённо переспрашивает Наталья Александровна. — Хорошо, что Михаил Юрьевич Лермонтов вас не слышит…
Класс хохочет.
Я выхожу в длинный пустой коридор и забираюсь на широкий подоконник прямо напротив входа в класс. Сижу и болтаю ногами. Ни за какими стульями я, конечно, не пойду. Останусь здесь. Есть о чём подумать. О будущем. Не о том, которое мне известно, а о новом. О новом будущем и о новой жизни.
Во-первых, и это совершенно ясно и очевидно, я должен поменять ближайшее будущее и не дать тому злополучному «москвичонку» наехать на моих родителей. Это несложно. Достаточно задержать их на одну минуту или для верности минут на десять, и ничего плохого не случится.
Родителей я спасу, тут и рассуждать не о чем. А ещё отделаю этого козла Цепа. Это тоже ясно. Что ещё? Ещё есть Тёмный Доктор, и с ним надо что-то делать. Нужно на нём сосредоточиться, проработать и найти применение. Для чего-то хорошего. На благо, в общем, а не для того, чтобы придурков гонять.
С этим тоже более-менее понятно. Но что мне делать с самим собой? В общем-то, здесь тоже всё просто. Нужно поступать не так, как поступил бы док, в которого я один раз уже превратился. То есть нужно не плыть по течению, а взять жопу в руки и гнать себя вперёд, к победе коммунистического…
— Костров! Ты, по-моему, нарываешься. Ты чего здесь сидишь и жертву царизма из себя строишь?
Блин, опять директриса…
— Меня, Алевтина Ивановна, выгнали из класса, — пожимаю я плечами.
И чего ей не сидится в директорском кабинете?
— За что это?
— За свободолюбивые мысли.
— Ну, значит, сиди и думай, как жить дальше! — советует директриса.
— Не поверите, я об этом и думаю, как раз.
— Вот и правильно, выходит, не всё ещё потеряно, раз думаешь. Но если ты мне ещё раз на глаза сегодня попадёшься, я твоих родителей в школу вызову. Понял?
— Как не понять, — киваю я, — очень хорошо понял. Сегодня на глаза вам лучше не попадаться.
— Неправильно ты меня понял. Нужно вести себя примерно. Теперь понял?
— Теперь ещё лучше понял, — подтверждаю я.
— Вот и молодец.
После уроков я иду в универ, прямиком на кафедру к Лилии Юрьевне.
— У неё сейчас занятия, — говорят мне и объясняют, как её найти.
Я ищу аудиторию и заглядываю в дверь. Увидев меня, она вспыхивает.
— Так, подождите одну минуту, пожалуйста, — говорит она группе и выходит ко мне.
— Артём?
Эх… хороша зараза… Тоненькая, славненькая, бровки, глазки, губки. Старый док стонет. Заткнись, похотливая дрянь. Я улыбаюсь.
— Лиль, привет. Мне только пару слов сказать. Если хочешь, я могу подождать.
— Нет-нет, ничего, мы только начали…
— Понятно… Ну, как дела?
— Что? — теряется она.
— Как с мужем дела? Он осознал?
— Пришёл, — кивает она. — Просил прощения.
— Простила?
Она не отвечает, вздыхает только.
— Ну, и молодец, что простила.
Она берёт меня за руку и отводит чуть подальше от кабинета.
— Лиль, — говорю я с улыбкой. — Слушай. Ты и меня прости, ну, за то, что я напал на тебя в тот раз.
Я по-доброму улыбаюсь, безо всяких яких.
— Слушай, это ты прости, я ж сама…
— Стой-стой… Тише. Ты не сама. Это я воспользовался возможностью. Так что ты не парься, у тебя же непростой период был. Да? Ну, и всё. Хорош уже себя грызть. Всё. Так что, если ты готова, я бы хотел возобновить занятия. Но если тебе будет неприятно видеть мою рожу…
— Приятно, — перебивает она. — Твою рожу мне будет приятно видеть… Ой…
Она прикрывает рот ладошкой.
— Отлично, — смеюсь я. — Значит я приду. Когда следующий раз?
Мы договариваемся.
— Ну, ладно… Пошёл я дрова рубить…
— Что? — изумляется она. — Какие дрова?
— Обычные, как Челентано. Не смотрела что ли кино?
— Что⁈
— Шучу-шучу, до послезавтра.
Из универа я двигаю к общаге медучилища. Всё, вот так, безо всяких подготовительных процедур, в очередной раз приступаю к новой жизни. Есть Вика и точка. Остальных барышень я отпускаю. Сейчас объяснюсь с Надей и буду чист перед всем женским полом.
А всю нерастраченную любовь и ласку буду направлять на кого? Правильно, на Чебурашку. А вот когда добьюсь от Вики взаимности, тогда и посмотрим. Тогда можно. Тогда… В общем, теперь всё по-взрослому… Не на инстинктах, а на разуме.
Комендантша в общаге, хмурая неприветливая тётка, берёт мой паспорт из рук вахтёра и долго его изучает.
— Не молод по девкам шастать? — ворчит она. — Нет на тебя заявки. Не пущу. Главное, даже не знаешь, к кому идёшь. У нас тут этих Надь, хоть пруд пруди. Хоть печь ими топи. Всё уматывай. Не пущу, сказала.
Обломала, блин… Я выхожу наружу. Ну, значит не судьба. Разговор-то предстоит непростой, эмоциональный. Надя же вроде влюблена и всё такое, блин. Ноги уже поворачивают в сторону подальше отсюда, но я заставляю себя попробовать все возможности и иду вокруг здания, к тому самому окну на первом этаже.
Через него я уже входил в этот «храм любви». Память начинает оживлять яркие картины той славной ночи и моя решимость встать на путь праведника, так толком и не преуспев в области блуда, несколько ослабевает.
Я представляю Надю в своих объятиях и кровь приливает к сердцу. Да и не только к сердцу… Блин… Ну, как вот противостоять искушению? Трудно, бляха. Очень трудно. Я толкаю оконную раму и она поддаётся. О-па! Незаперто. Бинго, так сказать.
