край.
Я отняла руку от стены, чтобы схватиться за его плечо, прижать крепче, и снова задвигалась на нем – было не сдержаться. Тело состояло из нервов и острого желания, незащищенное, нежное, вожделеющее – отчаянно вожделеющее его.
Низкое рычание у него в горле отдалось во мне эхом. Я знала, что мне следует бояться его, бояться того, как сильно он хочет меня. Так же сильно, как и я его. Он хотел больше, чем я ему сейчас давала.
Но я не боялась.
«Тебе ничего не грозит», – прошептал он мне вначале, и я верила ему.
И даже сейчас он ни до чего больше не дотрагивался, даже до тех мест, где мне яростно хотелось его прикосновений. Я чувствовала, как он напрягается, словно тетива. Чувствовала, как нарастает его волнение, – в том, как двигался у меня по горлу его язык.
Мне этого хотелось. Я развела бедра шире, еще больше открыв чувственный проход между нами.
Я не собиралась называть его по имени. Не собиралась набрасываться на него, желая столько его тела, сколько можно было получить, эгоистично забирая в себя каждый дюйм той твердости, оказавшейся между нами.
Казалось, перед глазами взорвались звезды. Его имя вздохом упало с моих губ. Каждый мускул свернулся, а затем опал.
Ничего не существовало, кроме него.
Кроме него и того, чего я все еще хотела.
Первое, что я поняла, когда погасли искры оргазма, – «о Матерь, я и правда это сделала» – у него дрожат мышцы. Его руки у меня на спине были сжаты в кулаки: он схватил мою рубашку так крепко, что она должна была порваться, но ближе к себе меня не прижимал.
Старается быть осторожным, поняла я, и не прижать меня настолько, чтобы я не смогла вырваться.
Он больше не пил. Вместо этого его губы блуждали по моей коже, по оставленной им ране, мелкими, нежными поцелуями. Поцелуями по свежему шраму, о котором я просила. И по старому, о котором не просила.
Голова кружилась, тело было будто без костей, мысли окутаны пеленой желания. Оргазм не насытил меня. Скорее напомнил обо всем, чего я продолжала хотеть. Мне хотелось его кожи. Хотелось ощутить его внутри. Мне хотелось…
Он отстранился. Его грудь под моей ладонью тяжело поднималась и опадала. Когда он встретился со мной взглядом, его вид пробил пелену моего желания.
Он выглядел потерянным. Уничтоженным.
Из уголка его рта текла красная струйка. Мне захотелось ее слизнуть. Попробовать вкус себя на нем.
Его губы приоткрылись, и я поцеловала его, пока не успели вылететь слова.
Моя кровь была на вкус как теплое железо. Но это было ничто по сравнению с его вкусом. Пах он как небо – а на вкус был как стремительный полет вниз. Его губы встретились с моими так, будто он ждал этого поцелуя целую жизнь и точно знал, что будет делать, когда получит его. Мы целовались, как сражались вместе, отвечая на каждое прикосновение, каждое движение. Мы уже научились друг друга понимать.
Но после нескольких слишком быстро пролетевших секунд он резко отстранился. Я едва узнала собственный голос, когда у меня из горла вылетел огорченный всхлип.
– Нет, – тяжело выдохнул он. – Нет, хватит.
Это было обидно. Не хватит! Ни одному, ни другому. И свидетельством тому было его тело, напрягшееся подо мной.
Почему сейчас не взять то, чего мы жаждем?
– Ты не в себе, – сказал он.
– Не притворяйся, что не хочешь!
Матерь, я не понимала, кто это говорит вместо меня.
– Орайя, ты даже не представляешь себе… – выдохнул Райн, покачав головой, и с усмешкой облизнул уголок губ, красный от моей крови. – Не представляешь, о чем я думал. «Хочешь» – даже приблизительно не соответствует смыслу и не отражает мою страсть…
По хребту пробежал холодок. Я понимала, что Райн меня вожделеет, даже если отказывалась это признать. Но все равно было странно услышать, когда он подтвердил все вслух.
Мне понравилось.
– Но я мечтаю, чтобы ты тоже хотела. Ты! А не яд.
Отказ меня уязвил. Я отстранилась.
Он хмыкнул:
– Ну и лицо, принцесса.
– Да ну тебя в… – выдавила я.
– А ты бы и не возражала.
Его улыбка истаяла. Потеплел мой хмурый взгляд. Это был уже не обмен колкостями. Мы оба знали, что это правда.
Райн, пошатываясь, поднялся – он стоял нетвердо, но выглядел теперь намного лучше. А когда встала я, чуть снова не упала на колени.
Он меня подхватил.
– Полегче. Ты потеряла много крови. Твое тело испытало шок.
Он был прав. Я действительно потеряла много крови. Много ему отдала. И все же… не слишком много. Даже голодая, даже в двух шагах от состояния жажды крови, он остановился задолго до того, как это стало бы для меня опасно.
– Поспи, – сказал он. – Дай себе восстановиться.
Поспать. Поспать – это хорошо. Не так хорошо, как секс. Но тоже.
Я позволила Райну нежно опустить меня на землю. И лечь рядом со мной, обвив меня теплом своего тела, большого и крепкого.
Мои веки сразу задрожали. Его рука легла мне на талию, давая ощущение спокойной надежности, и ничего более.
Но потом мое лицо защекотали его волосы. Его рот, теплый и такой теперь знакомый, ткнулся мне в щеку.
Над ухом задрожал его шепот:
– Спасибо.
– Это для дела, – глухо сказала я, словно мы говорили о крови, а не о… о… обо всем остальном.
Он снова лег рядом. Мир стал расплываться. И последнее, что я слышала, перед тем как сон унес меня, был голос, такой тихий, что казалось, Райн разговаривает сам с собой.
– Орайя, ты самое удивительное существо, какое я когда-либо видел.
Глава тридцать девятая
Когда я проснулась, было тепло. Необычно тепло. Приятно тепло. О таком тепле я мечтала, лежа на неровной кровати под колючим одеялом.
Тепло и – безопасно.
Только лежала я не на кровати, а на жестком шершавом камне. Источником тепла служило не одеяло, а большой, как стена, мужчина, чья грудь была прижата к моей спине, подбородок покоился у меня на макушке, а руки свободно меня обнимали.
Память медленно возвращала к событиям предыдущего дня. Тело Райна под моим телом. Его рот, прижатый к моему горлу. Мои бедра, скользящие по его бедрам…
Румянец залил лицо. Я пошевелилась, вдруг осознав, почему вокруг меня руки Райна.
Похоже, он уже проснулся. Я перевернулась на другой бок, и он посмотрел на меня сверху вниз. Его волосы свисали рыже-черными прядями, а на губах играла усмешка.
– Ты знаешь,
