порицание; в надлежащих случаях Комиссия может обязать подростка принести публичное (или в иной форме) извинение лицу, потерпевшему от его действий.
Работающие несовершеннолетние за серьезные проступки могут быть наказаны штрафом (до 30 руб.).
Крайней мерой непосредственного воздействия на подростка является направление в специальные воспитательные учреждения типа интернатов-спецшкол (с 11 до 14 лет), а для подростков с 14 до 18 лет – специальные профессионально-технические училища, СПТУ, где основной упор делается на труд, на приобретение профессии и где, помимо учителей, над исправлением ребят работают воспитатели.
Само собою разумеется, что выбор конкретной воспитательной меры – дело чрезвычайно тонкое, многое здесь зависит от индивидуальных особенностей несовершеннолетнего, характера правонарушения, условий в семье.
К большому сожалению, надо признать, что меры, избранные Комиссией по отношению к Игорю Голованину, по-видимому, мало чем отличались от тех, которые применяли к Саше. И вот меньше чем через восемь месяцев после происшествия мы разговариваем с капитаном милиции Маргаритой Алексеевной Михайловой, отдавшей восемнадцать лет жизни работе с «трудными» детьми. Горестно вздохнув, она рассказывает:
– Здесь, в детской комнате милиции, мы делаем все, что можем, для перевоспитания оступившихся ребят. Вот и с Игорем: очень он трудный, очень запущенный парнишка, и мы глаз с него не спускаем, работаем с ним повседневно, не теряем надежды. А результаты?.. Игорь уже дважды совершил кражу… Но мы все равно боремся за него.
Верим. Верим, что Маргарита Алексеевна испытывает настоящую боль за Игоря, «парня без детства», как она его называет. Верим, что она борется за него своими средствами. Но факты – упрямая вещь. Следствие по первой краже, осуждение Чеканова и – снова две кражи. И снова – безнаказанность. Нет, неладно и с этой судьбой. И мы не верим, что Игоря можно перевоспитать, не изменив самым крутым образом весь строй его нынешней жизни. Хотя бы при помощи СПТУ. Если этого не сделать, то – наиболее вероятно – он сядет на скамью подсудимых, как только достигнет требуемого законом «возраста уголовной ответственности». А пока… пока он гуляет, учится в четвертом классе и ворует у учительниц деньги на лакомства. Пока…
– Что же делать? – спросит читатель.
Практика убеждает нас, что можно сделать многое. Чтобы не ходить далеко за примерами, возьмем опыт работы с подростками в подмосковном городе Пущине, где, как и во многих других городах страны, в текущем году за несовершеннолетними не числится ни одного преступления.
Как удалось этого добиться жителям города? Может быть, им повезло – все подростки с самого начала оказались такими сознательными или, на худой конец, такими тихонями, паиньками, такими от природы «законопослушными»? К сожалению, такого не бывает. С приездом строителей нового города появились и новые жители – дети, а где дети, там – наряду со всеми присущими им чудесными качествами – и озорство, лень и порою безнадзорность, ведущая к правонарушениям… С увеличением населения город естественно пополнялся детьми и волей-неволей росло количество (и, не скроем, «качество») детских правонарушений.
Тогда-то и встал вопрос о работе с детьми, о своевременном выявлении тех, кто пошел неправильным путем, об оказании им помощи. Возникли и «сопутствующие» проблемы: пресечение дурного влияния взрослых правонарушителей, воздействие на неблагополучные семьи, где родители не занимались воспитанием детей или своим аморальным поведением отрицательно влияли на них.
«Мы понимали, что сотрудникам милиции не под силу одним справиться с этой большой работой, – рассказал на конференции в Управлении внутренних дел Московской области, посвященной вопросам правонарушений среди несовершеннолетних, один из энтузиастов, внештатный инспектор детской комнаты милиции на общественных началах А. Г. Полянский. – В связи с этим мы создали в микрорайонах города семнадцать детских комнат милиции на общественных началах.
Мы хотели, чтобы люди нашего города были такими же красивыми, как и сам город. Наша общественность стремилась оградить детей от дурных дорог, от склонности к тунеядству, к легкой жизни. Мы отдавали себе отчет в том, что для подобной работы нужны энтузиасты, любящие детей, умеющие находить к ним подход, способные вывести подростка на правильный и честный путь, завоевать у него авторитет личным примером…»
Таких людей, искренне любящих ребят, обладающих педагогическим чутьем, разбирающихся в психологических особенностях подростков, нашлось немало. В единый строй, независимо от различия служебных уровней и загруженности по работе, встали инженеры и рабочие, научные сотрудники и медицинские сестры, физкультурники и бухгалтеры, культпросветработники и коменданты. Свои усилия они направили на решение трех главных задач:
на выявление детей, совершающих правонарушения, и на работу по их исправлению;
на работу с неблагополучными семьями;
на организацию досуга подростков по месту жительства.
Энтузиасты исходили из того, что одними «душеспасительными» беседами с подростками и их родителями не обойдешься, – было ясно, что для безнадзорных и трудновоспитуемых ребят необходимо найти занятие по душе, оторвать от пустого времяпровождения, бесцельного блуждания по улицам и так далее. Для начала решили создать несколько кружков – радиотехнический, авиамодельный, спортсекции, клуб интернациональной дружбы, молодежный клуб «Дельфин». Осуществить все это на деле оказалось не так-то просто, но на то и общественность – великая сила: после основательных дебатов и споров, найдя серьезную поддержку в партийных организациях города, люди получили от горисполкома необходимые помещения, сами оборудовали их, с помощью подростков оформили стенды, создали библиотеки. И – принялись за дело.
Инженер Юрий Валерьянович Шавлинский, руководитель радиотехнического кружка, организовал занятия для девятнадцати ребят. Постепенно вовлеченные в интересное дело, ребята стали заниматься дважды в неделю. При этом Юрий Валерьянович решил не ограничиваться «платоническим» обучением радиотехнике; ребята получают серьезную, «взрослую» специальность, по всей форме сдают своему шефу зачеты и получают официальный разряд. Но это еще не все: учитель, являющийся начальником цеха, принимает ребят к себе на работу, продолжая и дальше учить их – и добру, и ремеслу. Не удивительно, что многие его подшефные сняты с учета в детской комнате милиции, хорошо трудятся. А те, кто постарше, служат в рядах Советской армии, успешно применяют на службе полученные в радиокружке знания и поминают добрым словом своего воспитателя.
Вот и выходит, что не так уж безнадежны дела у «неисправимых» – им просто не хватает хорошего и умного друга.
Но вернемся к Саше. У него дела обстояли совсем плохо. Ему предъявили обвинение и предали суду.
Несомненная юридическая вина Чеканова была установлена. Глубокое и серьезное судебное разбирательство дела выявило «крайнюю запущенность в воспитании подростка». С учетом всех обстоятельств дела Саша был осужден к трем годам лишения свободы в воспитательно-трудовой колонии для несовершеннолетних.
Зададимся естественным, коль речь идет о подростке, сомнением: разве столь суровые меры были так уж необходимы? Давайте
