ступали по теплому мрамору, слушали, как текут вдоль древесных стволов соки жизни, мы поднимали глаза к небу и видели движение звезд и планет. Мы чувствовали себя едиными с миром и знали: что-то похожее сейчас испытывает каждый человек на Земле.
А потом все закончилось.
– Хорошо, что это длилось недолго, – сказала Лиза. – Мне хотелось увидеть, обнять и почувствовать сразу все, и абсолютно невозможно было выбрать. Наверное, я чувствовала себя так же, как он!
Она указала на Комара, прятавшегося от солнца в тени «Амбивалентности» и смотрящего кино в своей любимой манере. Ветер то и дело доносил до нас обрывки фраз: «Добро пожаловать в реальный мир, Нео!.. Хоботов, это мелко!.. Да пребудет с тобой сила… Бэггинс!»
– Да, – задумчиво сказал Публий. – Когда видишь мир во всем его многообразии, трудно сосредоточиться на чем-то одном. Такое сильное средство принимать нужно понемногу.
– Десять капель в день после обеда, – рассмеялась Лиза. – Мне очень нужно такое лечение.
– Оно всем нам нужно, – сказал я. – Напоминание о том, что мир не ограничивается твоей капсулой, и ты можешь выбирать, какой его аспект выбрать сегодня, дорогого стоит.
Я повернулся к Публию:
– А что с сетью?
– Что бы там ни было, оно еще нескоро соберется с силами. Фильтры работают штатно, я настроил параметры по старым документам, когда еще были заводские нормы. И, знаешь, что я думаю?
Я вежливо поднял брови.
– Я, наверное, слишком закопался в чужих мирах, – сказал Публий. – Они заменили мне мой собственный. Я, пожалуй, возьму паузу.
– А метагносты?
– Всех внезапно охватила жажда жить, – рассмеялся Публий. – Пока у нас есть время. А когда сеть придет в себя, и мы вдруг почувствуем, что наши мозги опять сворачивает в трубочку какая-то дрянь, мы знаем, что делать.
«Я не волшебник, я только учусь…» – донеслось до моего слуха, и я с улыбкой посмотрел на Комара. Затем поднял глаза на «Амбивалентность» и – впервые – понял, что не знаю, на что она похожа. Я видел и цветок, и птицу, и корабль, и дерево, и девушку, идущую мне навстречу… Я ощущал скрытое пока от глаз буйство зарождающихся образов. Лиза проследила за моим взглядом и лукаво подмигнула:
– Зависит от точки зрения, да?
Эльдар Сафин, Марина Дробкова
Третья Реальность
«Создай мне мир, который будет лучше всех…»
Когда-то меня просила об этом девушка. Мы с ней не так давно расстались ― просто наша любовь умерла. А сейчас во мне умирал творец.
– Ты всерьез считал, что серое небо, каменные мешки и холодная вода ― это то, что нужно людям? ― Мой начальник Гаскин опирался на парапет и курил «Парламент». Меня бесил и запах, и нервный жест начальника, которым он вечно сминал недокуренную сигарету.
– Да.
Окурки на земле в дополненной реальности раздражали меня тоже.
Это была моя реальность. Пусть и неудачная.
– На каком основании?
– Данные маркетологов. Соцопрос. Люди хотели город, полный мостов, дождей и уличных музыкантов. Я взял за основу древний Санкт-Петербург.
– Древний Петербург… ― повторил Гаскин. ― И как ты считаешь: чем были вызваны попытки суицида? В твоем прекрасном городе дворцов и площадей.
Пришлось сделать над собой усилие, чтобы ответить именно то, чего нельзя говорить никогда.
– Не знаю.
Он не спешил реагировать. Я чувствовал, что не вынесу паузы:
– Мне казалось, я предусмотрел все. Даже убрал пронизывающий северный ветер.
Гаскин медленно кивнул.
– Да. Но нет.
– Простите?
– Ты убрал ветер. Сделал неподвижной воду. Фактически прибил гвоздями облака. Лишил это место Дуновения. И оно стало окончательно депрессивным.
– Но… я думал… архитектура…
– Просто мертвый булыжник. Живым этот город делал ветер. Надо было тщательнее изучить влияние климата на психику горожан.
Возражать не имело смысла.
– И что теперь?
– Я не могу позволить тебе уйти по собственному. Если я совершу подобную глупость, то, когда твои потенциальные работодатели запросят в базе портфолио ― а так и будет ― наша компания предстанет в крайне невыгодном свете. Раз мы не убили тебя на месте.
Он невесело усмехнулся.
– Но ведь люди живы.
– Да, поэтому я готов через месяц снова взять тебя на работу. Я считаю, у тебя есть потенциал. Причина ошибки ― неопытность и, как следствие, переоценка своих возможностей. Все такими были.
– А этот месяц?..
У меня сильно колотилось сердце. Может, все обойдется?
– А этот месяц, в качестве штрафа я предлагаю тебе пожить и поработать в Дипвирте.
Сказать, что меня долбануло изнутри, ― ничего не сказать. Туман над заливом мгновенно приобрел красный оттенок.
– Есть и второй вариант, ― словно сквозь вату донесся голос Гаскина. ― Мы увольняем тебя с пометкой «профнепригодность». Но тогда никто не даст мне взять тебя обратно ― ни через месяц, ни… в этой жизни.
«А другим ― и подавно», ― додумал я.
– Хочешь рассмотреть второй вариант?
Я не хотел.
Дипвирт ― это дно. Точнее ― самый низ дна. Тебя просто выводят за скобки, вырывают из мира.
Ты присоединяешься к тем, кому нет места в реальности: преступникам, безнадежно больным, психически нездоровым людям.
– Вы еще можете отказаться, ― неуверенно сообщила симпатичная девушка с коротким рыжим ежиком волос и голографической татуировкой котенка на щеке и шее. Котенок смотрел на меня как на придурка и время от времени поводил лапой к виску и хвостом к кадыку. Котенку явно было неуютно.
Это не было допреальностью: мы с девушкой находились в чистом реале. Я про себя отметил образ неуверенного котенка: его можно использовать. Когда я вернусь к работе.
Если вернусь.
– Я не могу отказаться. ― Я грустно улыбнулся. ― Мне предоставили выбор из тех, в котором на самом деле альтернатив нет. Делайте свою работу.
Мы находились в узком длинном кабинете с низким потолком. Я был пулей, которой собирались выстрелить из этого ствола, а моя спутница ― пороховым зарядом, который даст толчок.
Я, закованный в тяжелый псевдорезиновый костюм, лежал в гамаке, опутанный трубками.
Девушка кивнула и закрыла мне лицо сдвигающейся вниз частью шлема. Я закусил кляп. Что-то еле слышно зашипело ― у меня внутри дипвиртового скафандра ставилось рабочее давление.
А потом резко дернуло, и я почувствовал себя невесомым.
Пути обратно не было: я находился в полном вирте.
Тут же исчезло ощущение чуть стертой левой пятки. Пропал легкий насморк, появившийся на нервной почве.
Перед глазами вспыхнула радуга, из которой появился мультяшный панда.
– Я ― твой спутник на этапе подстройки, ― сообщил медвежонок. ― Давай настроим уровень условности происходящего. Начнем с простого: 2д, 3д, 4д?
– 4д.
– Анимация или реальность?
