Книга Ангелос - Гюльнур Аслан

городе. По краям забора по обеим сторонам от дворовой двери были высажены большие кусты белых и красных роз. Их аромат особо остро ощущался ранним утром и вечерней порой. В углу стояла старая метла и длинный железный савок, какие еще видали прабабушки современных горожан. Сразу справа от двери в дом, рядом с низенькими каменными ступеньками был поставлен маленький диван-качалка с облезлыми подушечками. Именно на этом уютном диванчике и любили подолгу сидеть Джаннет и Саид. Прямо перед ними из серых кирпичей был сооружен некий низкий «мангал» для костра. Языки пламени, разводящегося каждый вечер костра в этом самом мангале, освещали все маленькое убежище, изредка вспыхивая трещащими искрами.

Они сидели молча уже долгое время. Просто не было нужды в словах. Джаннет было достаточно ощущать теплое плечо Саида, чувствовать его размеренное сердцебиение, облокатившись головой о грудь, и переплетать на коленях его пальцы со своими.

— Тебе не холодно? — заботливо спросил Саид, потянувшись за пледом, висевшим на спинке дивана.

— Нет, мне очень хорошо. — слегка помотала головой Джаннет. Тепло исходящее от того места на груди Саида, под которым билось его сердце, действовало на нее успокаивающе и погружало даже в некую блаженную дремоту. Блики от импровизированного костра отражались веселым блеском на ее лице.

Джаннет улыбалась. Она чувствовала себя счастливой. Да, грусть от неизбежной и непредсказуемой разлуки постоянно точила ее сердце, но сейчас ей захотелось запечатлеть это счастливое мгновение в своей душе. Она встала на ноги и, подняв руки к верху, раскрыла ладони. Она подняла голову и стала разглядывать вечернее небо.

— Знаешь, — произнес Саид, — как много людей ночью и днем любуются небом?

— Думаю, много. — счастливо выдохнула Джаннет, все еще запечатлевая в душе и сердце эти теплые мгновения.

— Однако, тех, кто любуется по-настоящему, всей душой, мало. Но это самые счастливые представители человечества, они умеют ценить жизнь. На этих людей в такие моменты смотрят ангелы.

— Тогда сейчас парочка ангелов смотрит на меня оттуда, не так ли? — указала глазами девушка и ресницы ее поднялись еще выше.

— Да. — ответил Саид, ощущая, что сердце его не уйдет с ним в небесный мир. Оно останется здесь, в этом полуразрушенном временем домике с облезлыми обоями на стенах, в этом маленьком саду с савком и веником в углу, в этой хрупкой девушке с самыми густыми и длинными ресницами, которые ему приходилось видеть.

Саид встал на ноги, подошел к своей возлюбленной, крепко обнял ее и поцеловал в губы. От нее пахло костром и розами. Вот какой аромат ему хотелось вдыхать, засыпая каждую ночь. Поистине, Камилла ошибалась, зарываясь в свою неуклюжую огромную розу. Аромат любви — вот что делает душу любого существа во Вселенной счастливой: животные находят своих детенышей по запаху, мужчина и женщина не примут и не полюбят друг друга, если одному не понравится запах другого, самые острые воспоминания связаны с ароматами и запахами, которые приходилось ощутить. Дитя всю свою жизнь будет помнить запах матери, а каждая мать засыпать в блаженстве, уткнувшись в благоухающую шейку своего младенца. Так и для Саида рай сейчас сошелся в нежных губах Джаннет.

— Раз они смотрят на нас, — сказала Джаннет после сладостного поцелуя, — пусть видят как мы счастливы! Может тогда…

Саид замотал головой:

— Все решено, Джаннет. А когда решено, это нужно чтить.

Влюбленные замолкли, прикоснувшись лбами и закрыв глаза. Саид не знал, что Джаннет в этот момент нашептывает в сердце молитву. Джаннет не знала, что ангел тихо молится.

Кинг наблюдал за Саидом и Джаннет, витая недалеко от «детской» Купи. Маленький ангел тоже смотрел на влюбленных.

— Камилла знает? — задумчиво спросил Кинг. В глазах его светилась искра радости за чувства, которые пришлось испытать собрату, и грусти за то, что из-за нелепой ошибки ему придется расстаться с этой милой девушкой.

— Естественно. — умилительно возвел к небесам глаза Амур, дав понять, что есть мало вещей, о которых не ведает слишком любознательная Камилла.

— И она не собирается ничего предпринимать? — удивленно спросил Кинг, разводя длинными руками.

— Уже предприняла. — шепотом ответил Купидон. — Но подробностей я не знаю.

В душе у Кинга защемило, словно в ней задели невидимые тонкие струны. Ему стало грустно от того, что Саид стоял перед судьбоносным решением. Нечасто случалось такое в небесной среде.

Матери Саид ничего не сообщил. Он созванивался с ней как обычно, но видеться стал чуть реже. Он хотел хоть немного отдалить ее от себя, чтобы расставание было не таким болезненным. Хотя в глубине души он знал, что нет горя тяжелее материнской утраты, и никто никогда не будет его любить так сильно и преданно как мать. Это была совсем другая любовь, не сродни чувствам между ним и Джаннет. Но она нашла себе место в самой глубине сердца Саида с тех самых пор, как он появился на свет благодаря своей матери. Эта любовь была генетически заложена в кадую женщину. Это была любовь, которую Бог подарил потомкам Евы. Бог одарил первую женщину самым сокровенным чувством, которое способно испытать любое существо, Бог одарил ее большей частичкой себя — частичкой, предначертанной создателю и творцу, и дал ей сил нести эту важную и ответственную ношу. «Ты будешь в муках рожать детей!» — это было не проклятием, ведь быть частичным создателем нелегко, быть родителем человека, ответственная, тяжелая, но торжественная стезя. Может быть, это преимущество было дано Еве для того, чтобы она лучше поняла, как дороги и любимы бывают дети, и как обидно, если они причиняют себе вред по чьей-либо вине и по своей собственной. Как сделала это когда-то сама Ева. Теперь дети, рожденные ею, были свободны в своем выборе. На все века. Великая любовь была вложена в сердце женщины, она появлялась естественно, ибо не могло ее не быть в сердце, под которым растет и развивается собственное дитя. Эта любовь, перед которой бессильны любые чары и меркнут все чувства во Вселенной.

Матери у него были разные. Но каждая из них оставила след в его душе. Кто-то печальный, кто-то теплый и добрый. Женщинам, вырастившим Саида с любовью, он старался оставить после себя все блага и удобства. Они запечатлелись в его душе как островок святости и мира. Их он всегда считал выше себя и вспоминал с благоговейным трепетом. Он знал, что их души всецело принадлежат райскому обиталищу. Так и в этой жизни ему досталась прекрасная мать. Образец чистоты, чести и благодетели. Саид любил Сару так же сильно, как она любила его.

Да,