как возвращается жизнь. Я дала правильный ответ, и он дал мне воду. Вот как это работает.
Вода закончилась, и, словно повинуясь невидимому сигналу, дверь открылась и вошел охранник, тот же, который привел меня сюда.
— Идем, — сказал полковник.
Охранник приблизился ко мне, набрал код на наручниках, которые, казалось, намертво прилипли к стулу, и браслеты раскрылись, освобождая мои руки. Я потерла запястья, пальцы едва шевелились.
Я думала, меня отправят в мою комнату или отведут в желтую зону, но мы пошли не к лифту. Я не знала, куда мы идем, и едва ли хорошо различала дорогу — глаза слезились от света. И только когда навстречу нам шагнул Мартин Винценц и мы остановились, я поняла, что это еще одна камера. Побольше, чем та, что была у меня, и к тому же разделенная на две секции и отгороженная от нас силовым полем, но точно камера. И в ней уже кто-то был.
— Во время операции в пустошах Ариадна Ковец, которая оказалась агентом противника, расстреляла собственного командира, старшего группы гамма, — произнес полковник Валлерт, и тут я наконец узнала человека в камере.
Это была Аре. Эта жалкая фигурка, съежившаяся на полу, раздетая, со снятыми имплантами, без которых ее тело — в пятнах, будто красками разрисованное — было странно несимметричным, — это была Аре. Она не подняла головы при нашем появлении и, казалось, даже не воспринимала наше присутствие.
Я сглотнула.
— За это полагается расстрел.
Полковник Валлерт во всем разберется, вспомнила я ее надежду, он во всем разберется, он меня защитит, он меня вытащит, полковник Валлерт — герой, он великий человек, он поймет, что это ошибка…
Вот он, ее герой. Стоит за моей спиной и говорит, что ее ждет расстрел. Наверное, решил еще раз напугать меня напоследок.
Странно, в камере было чисто. Словно Аре только что сюда привели и бросили. Та, в которой сидела я, наверное, пугает больше.
А в следующую секунду я поняла, почему на самом деле он привел меня сюда, и меня бросило в жар. Я едва удержалась на ногах. Нет. Не может быть. Он же не станет…
— Докажи, что ты готова снова стать рядовой Корто, — торжественно сказал мне полковник Валлерт. — Докажи, что твое место — в строю. Что ты одна из нас, а не одна из них. Приведи приговор в исполнение.
Я сжала кулаки.
Это ради Коди. Коди хочет остаться здесь, он верит в то, что делает. Я никогда не видела его таким счастливым, как здесь. Я не могу его подвести.
Полковник Валлерт и Мартин Винценц смотрели на меня.
Силовое поле исчезло, охранник подтолкнул меня вперед. Я сделала шаг.
Это ради Коди, повторила я, борясь с тошнотой.
Аре наконец подняла голову и встретилась со мной взглядом. Я не была уверена, что она меня узнаёт. Взгляд был совершенно пустым. Словно внутри уже не было человека.
Силовое поле вновь возникло за моей спиной. Охранник достал два пистолета — один отдал мне, другой приставил к моей голове.
— Только дернись, — сказал он тихо.
Я не собиралась дергаться. Руки дрожали. Пистолет весил тонну.
Аре все равно не жилец, подумала я. Ее в любом случае расстреляют, какая разница, я это буду или кто-то другой.
Я проверила оружие — заряжено. Взвела курок.
Она, конечно, ничего не сделала из того, в чем ее обвиняют. Но ведь и я тоже не сделала. У нее никого. А у меня брат.
Я подняла руку с пистолетом. Вода, которую я выпила, поднялась обратно к горлу, я с усилием сглотнула.
— Стреляй, — сказал охранник.
Стоит выстрелить, и все закончится. Одна коротенькая отвратительная секунда — и дальше все будет хорошо. Я даже могу не смотреть на нее после того, как выстрелю. Я могу прицелиться и сразу закрыть глаза. Могу вообще не смотреть на то, что сделаю. Меня отведут в желтую зону. Олли даст мне лекарство. А главное — мы с братом снова будем вместе, как раньше. Полковник Валлерт сказал, что он хочет, чтобы я согласилась. Он, может, вообще единственный человек, который любил меня за всю мою жизнь, я же ему обещала, что никуда больше не уйду, что мы всегда будем вместе, раз он согласился на предложение Валлерта — то и я должна, он моя семья, у меня никого нет ближе, чем он.
Но, наверное, есть предел тому, что я могу сделать ради Коди.
Еще секунду помедлив, я опустила руку.
— Я так и думал, — произнес за моей спиной полковник Валлерт, и в голосе его был металл. — В камеру ее. Ты знаешь, что делать.
Охранник вырвал пистолет из моей руки, сунул в кобуру на левом бедре. Я стояла, не шевелясь, потом медленно отвернулась. Винценц, вопреки ожиданиям, никуда не ушел. Стоял у пульта, с которого отключалось силовое поле, и смотрел на меня с кривоватой ухмылкой.
Миллион лет назад на вечеринке в НейроКортИнн он пытался со мной познакомиться. Наверняка на следующий день он хотел найти Ренату Гатталу — и очень удивился, когда нашел.
Он думает, что прав. Что я заслуживаю за свою ложь всего, что со мной случилось. Он стоит здесь — и поэтому я проведу остаток своей жизни в темной камере, лежа на холодном полу, и, если мне повезет, эта жизнь будет не очень долгой. А он останется, будет время от времени прилетать сюда на вертолете, а остальное время в НейроКортИнн станет конструировать новые и новые импланты, придумывать новые и новые способы сделать солдат сильнее, быстрее, смертоноснее, будет приближать то волшебное будущее, в котором все довольны и счастливы, потому что за недовольными тут же придет модификант.
— Тебе стоило выстрелить, — сказал он.
Почему он не ушел вслед за полковником Валлертом? Что он хочет здесь увидеть?
— Руки за спину, — велел мне охранник. — Одно движение — и тебе конец.
Силовое поле почему-то не появлялось. Охранник принялся набирать код на панели, хотя едва ли Аре сумела бы сбежать.
Я уже труп. Я еще хожу, говорю, думаю, но на самом деле я уже умерла и лежу в камере, голодная, в синяках и наверняка с парой сломаных костей. Мое положение не назовешь «есть, что терять», а значит, можно отвечать, что в голову придет.
Панель мигнула красным. Охранник тихо выругался и сделал новую попытку включить силовое поле, не забывая следить за мной.
— Не все такие, как вы, — сказала я. — Не все готовы убивать невиновных.
Панель снова мигнула красным. Охранник набрал на лексоне код
