изгибаясь, перебиралась с одного листа на другой, подобно детской шагающей пружинке.
Мы отправились в путь, я поскользнулся на бревне через реку, но сохранил равновесие и не упал. В лесу раздался звук падения большого дерева. Это был один из самых жутких звуков, которые я когда-либо слышал. Спустя полчаса все повторилось; мой уставший ум начал опасаться, что весь тропический лес вот-вот рухнет на нас.
Потом мы заблудились.
Идущий впереди Нус понял, что сбился с пути и потерял из вида Титуса. Он исчез в лесу, не сказав нам ни слова. Шейди отправился на их поиски, оставив меня одного. Меня утешал тот факт, что они оставили все свои вещи рядом со мной. Ситуация казалась смешной и немного страшной. В лесу раздавались кличи то Титуса, то Нуса. Им понадобился час, чтобы найти друг друга и вернуться. Еще один час у нас ушел на то, чтобы вернуться к той точке, где мы сбились с пути.
«Long Layu tidak ada», — сказал я Шейди, и мы нервно рассмеялись.
Позже Титус нас предупредил, что впереди на деревьях висит улей. В очередной раз я был поражен его памятью и вниманием к деталям. Мне лес казался однообразным. Но тут около Шейди зажужжала пчела, а потом сильно ужалила его в лицо. Я спросил Титуса, когда в последний раз он ходил по этому маршруту. От ответил, что это было в декабре 2011 года, то есть прошло уже больше года. Он ходил по этому маршруту всего 4 раза, каждый раз выбирая немного другой путь через тропический лес.
Если в походе есть новички, то не бывает так, чтобы кто-то из них не спросил более опытных путешественников: «Далеко еще?» Вечером каждого дня мне казалось, что мой рюкзак весит все тяжелее, мои ноги болели и молили об отдыхе. Обычно мы шли с восьми утра до шести вечера, и каким долгим ни был день, как бы сумеречно ни было вокруг, Титус всегда знал, во сколько мы дойдем до места у реки, где разобьем лагерь. На протяжении первых пяти дней он определял время остановки с точностью до минуты. До определенного момента это было удивительно. Но в один момент этот навык словно испарился.
За последние полтора дня Титус утратил способность точно определять расстояние. Он сказал, что в 5 часов вечера мы разобьем лагерь, а в 7 часов мы все еще продолжали идти. Титус молчал, и от этого становилось еще тревожнее. Темнело, мы пробирались по сложной местности, включив налобные фонарики.
В конце концов мы потеряли надежду дойти до реки и разбили лагерь. Шейди был зол на Титуса, и я, пожалуй, тоже, но тут я кое-что заметил на обочине тропинки. Что-то необычное отбросило блеск в свете фонарика. Подойдя ближе, я увидел, что это обертка от печенья: мы были рядом с цивилизацией. Титус и Нус подтвердили мои догадки, указав на зарубки на некоторых деревьях, которые были сделаны другими людьми.
На следующее утро мы выдвинулись в путь в 6:30 утра и шли так быстро, как только могли, и все же опоздали на встречу с лодочником, который должен был отвезти нас в деревню, до которой оставалось всего несколько километров. В этой части мира, где не работают мобильные телефоны, лучше не опаздывать. Лодочник нас не дождался. У нас не оставалось другого выхода, как отправиться в путь самостоятельно.
Я заметил на поверхности земли тонкие пластиковые оранжевые трубки. Значит, деревня совсем близко. Спустя три часа мы вышли к реке, а еще через два часа мы поднялись на холм и дошли до Лонг-Лейу. И все же она существует, меня накрыло чувство благодарности. Мы попрощались с Титусом и Нусом, они отправлялись в обратный путь, в свою деревню. Я спросил, сколько времени займет обратный путь.
«Еще не знаем. Мы будем охотиться».
Обратный путь из самого сердца острова Борнео был ничуть не легче, чем дорога до него. Спустя три дня, когда нас кормили одними и теми же блюдами из дикобраза и ласки, я мечтал поскорее уехать из Лонг-Лейу. Радушные хозяева были к нам очень добры и щедры, но я устал от своего собственного запаха. Моя изорванная и окровавленная одежда смотрелась весьма печально. Мне хотелось домой, но обратный путь был весьма непростым и рискованным.
В течение следующих дней я увидел, наверное, худшие дороги мира, совершенно непроходимые даже для такой машины, как Land Rover. Мне приходилось три раза останавливаться, чтобы очистить от грязи свой мотоцикл, а затем он и вовсе сломался. Часть пути мы с Шейди прошли пешком, ориентируясь по звездам. На четвертый день мы вышли на взлетно-посадочную полосу и направились к индонезийскому военно-транспортному самолету, двигатели которого уже были заведены. Пилот открыл окно, осмотрел меня и покачал головой. Офицеры выпроводили меня с взлетно-посадочной полосы.
«Иностранцам вход запрещен», — перевел Шейди. Похоже, пилоту не понравился мой внешний вид, хоть я и пытался оттереть с одежды и кожи грязь и кровь.
Два дня спустя я сидел в кабине небольшого миссионерского самолета. Зачастую христианские миссионерские рейсы являются единственной нитью, связующей внутреннюю часть Борнео с городами на побережье. Я был безмерно благодарен и счастлив видеть знакомые экраны и датчики американского самолета «Сессна».
Горячо поблагодарив Шейди, я попрощался с ним; все это приключение не состоялось бы без него.
Мне предстояло пережить еще одно путешествие на лодке, а затем еще один перелет, и я наконец оказался в Баликпапане. Впервые за три недели я лежал на кровати. На меня накатила усталость, мое тело ныло и было в синяках, но я был так счастлив, что нашел драгоценную мудрость даяков, за которой отправился в такой далекий путь.
Во время поездки на Борнео я приобрел бесценный, невидимый и невесомый компас. На нем всего четыре направления: в гору, под гору, вверх по реке и вниз по реке. Теперь любой горный хребет или долину я вижу иначе. Теперь я всегда обращаю внимание на направление течения воды. Но, если мне на пути попадаются лягушки, я все так же не нахожу в себе сил, чтобы их съесть.
Редкое и необычное
Как разбогатеть благодаря любви к растениям?
В июле 2009 года конвой из нескольких тонированных внедорожников, перевозивший 73 летнего колумбийского «изумрудного царя» Виктора Каррансу по ухабистым дорогам Колумбии, попал в засаду.
В результате минометного обстрела и пожара погибли два телохранителя, еще двое получили ранения. Карранса бросился в канаву и открыл ответный огонь.
