уже разрезал ее желудок. Из желудка вылилась ярко-зеленая масса, в нос ударил тошнотворный запах наполовину переваренной зелени. Мы с Шейди отошли в сторону, а Нус наклонился и начал маниакально перебирать пальцами зеленую массу. Я повернулся к Шейди, чтобы он объяснил, что происходит.
«Он ищет камни, бунтат в желудке. У многих животных в желудке есть твердые камни, считается, что они приносят удачу и силу».
Мы пошли дальше и еще в течение нескольких часов, когда ветер дул в мою сторону, я все еще чувствовал запах от рук Нуса.
Титус вытащил горшок риса с огня, пользуясь большим листом, словно прихватками. Пока все с удовольствием грызли оленьи ребра и лягушачьи лапки, я пытался вытащить пинцетом из ладоней колючки, похожие на иглы чертополоха. Они сильно жгли, я изо всех сил пытался сосредоточиться, обзор закрывали тучи мошкары. Наконец я сдался, полагая, что мое тело само избавится от этих иголок. Мошки были настолько назойливы, что невозможно было сидеть неподвижно, поэтому я взял ветку, чтобы отмахиваться и прошел вокруг костра, осматривая местность в поиске природных знаков и подсказок.
«Дым от огня идет с севера на юг. Необычно», — записал я в моем блокноте. Изменение направления ветра обычно предвещает изменение погоды, но, если честно, в тот момент я думал, что погода сильно не изменится.
Внезапно начался дождь, он застучал по листве деревьев. Когда в тропическом лесу начинается дождь, он сначала задерживается на листьях деревьев, а спустя пару минут, когда они полностью намокнут, вода крупными каплями и тонкими струями начинает стекать на землю.
Титус указал на следы оленя на земле. Мы шли дальше, лес стал светлее, и почва стала более песчаной. Впереди виднелся просвет, в этом месте река делала поворот, на берегу мы увидели трех пасущихся оленей. Крадучись, мы шли вперед, нам удалось подойти к ним на 50 метров, тут они услышали нас и убежали. Мы сняли рюкзаки и решили сделать привал на песчаном берегу реки. На песке я увидел следы взрослых оленей и маленькие следы олененка.
Я задумался, почему нам удалось так близко подойти к оленям. Мы не были особо осторожными в своих движениях, а до того, как заметили эту компанию, мы передвигались довольно шумно. Затем я вспомнил о костре и дыме, и меня осенило.
Ветер дул с севера, хотя на протяжении предыдущих дней нашей экспедиции он дул с других направлений. Мы шли против ветра, поэтому животные не почувствовали наше приближение по запаху. Титус подтвердил, что именно поэтому нам удалось подобраться к оленям так близко, затем добавил: «Замбары и хохлатые олени улавливают наш запах, а азиатские оленьки — нет». Потом он объяснил, что при охоте на замбаров и хохлатых оленей направление ветра играет важнейшую роль, а при охоте на оленьков это не так важно.
На протяжении часа мы шли вдоль реки, затем Нус остановился, улыбнулся и указал ножом-мандау на дерево, которое стояло обособленно от всех остальных. На его ветвях висели желтые плоды размером с дыню, один из плодов упал и застрял между стволами. Опытными движениями фрукт раскрыли, и я вкусил кисло-сладкую мякоть. По вкусу это совсем было не похоже на дыню, а скорее напоминало грейпфрут. Было так вкусно, что я спросил Шейди, почему нам не попадалось такое дерево раньше и насколько часто оно встречается.
«Нет, это не дикое растение», — ответил Шейди.
«Но… — возразил я, показывая жестом, что мы находимся посреди леса, кроме того, по моим подсчетам, до ближайшей деревеньки нам нужно было идти еще примерно один день. — Но мы же в лесу?»
«В прошлом здесь, наверное, была деревня», — ответил Шейди и спросил об этом Титуса, и тот утвердительно кивнул. Это фруктовое дерево — все, что осталось от деревни, которая когда-то находилась на этом месте, а теперь полностью заросла лесом. Я с удивлением думал, как деревья вытеснили все, что напоминало о нахождении здесь деревни, но пощадили собственных собратьев.
В местах, где русло реки становилось шире, открывалось небо, по которому я соскучился, находясь постоянно под кронами деревьев. Мы разбили лагерь. Ночью ранее прошел ливень, и небо к югу было чистым и темным, и впервые за все время нашего похода оно было усыпано звездами. Доев остатки оленины, я через Шейди спросил Титуса и Нуса, хотят ли они узнать, как можно по звездам определить направление, в котором находится деревня Лонг-Лейу. Титус очень заинтересовался этим предложением. Мне пришлось тщательно подбирать метод, здесь не подошли бы какие-либо сложные способы определения звезд или созвездий, так как в переводе информация могла исказиться и смысл был бы утерян.
В сущности, все, что мне нужно было им объяснить, — как найти север, так деревня Лонг-Лейу находилась на севере. Мы были практически на экваторе, поэтому Полярная звезда находилась на горизонте. Саму звезду было не видно, что меня не очень обрадовало.
Я осмотрел звезды, видимые в северном небе, между кронами деревьев. В небе виднелся явный кандидат: треугольник с Капеллой. Я показал, что длинный узкий треугольник, указывающий вниз, как раз показывает путь к Лонг-Лейу. Титус кивнул в знак согласия. Опираясь на свои знания местности, он знал, в каком направлении находится Лонг-Лейу.
Затем я объяснил, что этот треугольник будет передвигаться в ночном небе и не всегда будет виден, но, если он виден, он всегда будет указывать в направлении Лонг-Лейу из Апау-Пинг. Титус улыбнулся, а Нус, казалось, был равнодушен. Полагаю, что его внутренний охотник задавался вопросом: «Как именно эта информация поможет мне в охоте на белых быков?»
На следующее утро я искупался в реке, а затем мы снова отправились в путь. Пересекая первый ручей, мы увидели плавающую в нем мертвую змею, Титус показал на дерево tamban lung. Он взял мандау, отрезал от дерева кусок и сказал, что если сварить его в воде, то получится отличное лекарство, которое поможет при укусе змеи.
Титус и Нус продолжали прокладывать путь через лес. Они расчищали путь для нас, а также делали зарубки для того, чтобы обозначить обратный путь для себя. Всякий раз, когда мы остановливались дольше чем на минуту, они делали зарубки на коре деревьев. Нус делал зарубки, а мы ждали, пока Шейди, потерявший накануне носок в реке, обмотает ступню розовыми мужскими трусами. Момент был сюрреалистическим и лишь увеличил мое чувство сенсорной перегрузки. Земля просто кишела насекомыми, наилучшим образом их бы описал какой-нибудь энтомолог под воздействием наркотиков. В воздухе роилась мошкара, длинная коричневая пиявка,
