Несколько секунд Мила водила глазами из стороны в сторону, ожидая увидеть очередное воспоминание, пока не поняла, что в этот раз она очутилась в реальности.
— Эта комната, — произнес рядом голос Вирта, — одна большая Мемория.
Мила повернула голову, чтобы наткнуться взглядом на протянутую руку. Вирт помог ей встать на ноги и продолжил:
— Но это хранилище памяток словно разбито на ячейки, и в каждой из них хранится несколько воспоминаний.
— Ты видел алхимика? — спросила Мила. — Великана и девочку?..
Вирт кивнул.
— Значит, в Мемории мы видим одно и то же, но почему-то не видим друг друга, — заключила Мила.
Вирт издал странный звук. Внутреннее чутье подсказывало Миле, что он потрясен.
— Рискну предположить, что эту Меморию создал близнец, которого звали Лукой, — сказал Вирт. — Судя по тому, что мы видели, он был наделен впечатляющим магическим потенциалом, однако…
Вирт замолчал, задумавшись о чем-то.
— Однако?.. — напомнила ему Мила.
Вирт глубоко вздохнул.
— Как маг он был абсолютно неграмотным, это очевидно. Выходит, что он превратил эту комнату в Меморию ненамеренно. Видимо, события, память о которых здесь запечатлена, потрясли его слишком сильно, и воспоминания о них каким-то образом сохранились в этих стенах. Иными словами, эта Мемория создана не магией, а силой эмоций.
Вирт кашлянул и нахмурился, словно что-то припоминая.
— Старый слуга назвал своего хозяина «господин Заугра», — задумчиво произнес он.
— Тебе это о чем-то говорит? — спросила Мила.
Вирт покачал головой.
— Нет, но если «Заугра» — имя хозяина этого замка, то по возвращении я могу попытаться узнать о нем больше.
Мила сделала глубокий вдох. Почему-то дышать было тяжело — чужие воспоминания теснили ей грудь.
— Что с ними случилось? — тихо прошептала она вслух, думая о близнецах. — Что произошло с ними дальше?
Мила прошлась вдоль стены и уже протянула руку, чтобы дотронуться до камня в другом месте, как вдруг вспомнила, о чем просил ее Вирт. Повернувшись, она обнаружила, что он уже стоит рядом. Обменявшись взглядами, они коснулись стены вместе.
Кровавый омут подхватил ее в тот же миг. В алой воронке хороводом кружили смутные образы, вспыхивало пламя, а в сознание врывался жуткий вопль. Что-то черное и бесформенное бросилось на Милу из красной жижи — она непроизвольно сжала веки и лишь спустя несколько секунд заставила себя открыть глаза.
В первый момент Мила подумала, что ничего не произошло — она стояла все в той же комнате за дверью с пауком. Но Мила быстро поняла свою ошибку. Когда они с Виртом пришли в замок, был полдень, а сейчас здесь стояла глубокая ночь — сквозь крошечное зарешеченное окно над головой она видела чернильно-черное полотно неба, опускающееся на скалы.
За ее спиной раздался какой-то звук, и Мила резко обернулась. Посреди комнаты она увидела одного из черноволосых близнецов. Он стоял, зажмурив глаза с такой силой, что все его лицо искривилось в мучительной гримасе. Внезапно ребенок резко выставил вперед руки, словно что-то выбрасывал. Секунду спустя он открыл глаза и осторожно огляделся. Его губы задрожали, а брови сошлись на переносице, образуя на лбу глубокую поперечную складку. Он был в отчаянии.
— Почему? — словно задыхаясь, прошептал мальчик.
Бросившись к двери, он, словно одержимый, принялся ощупывать ее руками. Потом двинулся вдоль стен, без конца трогая ладонями голый камень.
— Почему? Почему? Почему? — твердил он срывающимся голосом. — ПОЧЕМУ?!!
Ударив кулаками по стене, он прижался к ней лбом и снова зажмурил глаза. Со стороны Миле казалось, будто он пытается что-то сделать — его тело выглядело напряженным, а дыхание было тяжелым и частым, как у человека, который тянет в гору неподъемную ношу.
— Не выходит, — сквозь зубы прошептал мальчик; его кулаки разжались, а пальцы заскребли ногтями по стене, словно он хотел прорыть проход в камне. — Почему ничего не выходит?
Отпрянув от стены, он с недоверием посмотрел на растопыренные ладони. Во взгляде его черных наполненных слезами глаз отразилось вдруг столько лютой ненависти к собственному телу, словно в этот самый момент оно предавало его. И тут Милу словно озарило.
Этот ребенок пытался колдовать. Снова и снова он призывал свою силу, которая до сих пор всегда и неизменно была рядом с ним. Но в этот раз его дар молчал.
— Тихой, — ослабевшим голосом прошептал мальчик и осел на пол.
Его плечи поникли, а голова опустилась. Пряди черных волос скрыли от Милы его лицо, но по вздрагивающей сгорбленной спине она легко догадалась — он плакал.
— Тихой, — сквозь слезы и бесконечные всхлипывания повторял он. — Тихой… Тихой…
Вдруг откуда-то раздался противный старческий смех.
— Колдовать норовишь? — словно просочившись сквозь стены, прозвучал голос, в котором Мила тотчас опознала шепелявого старика.
Мальчик вскинул голову и завертел шеей, словно пытался понять, откуда этот голос исходит.
— Не выйдет у тебя ничего, — открыто глумился невидимый старик. — Пока ты заперт в этой комнатушке, ворожба твоя силы не имеет. В этом замке много таких комнат. Алхимики мастера запирать магию, а наш господин знатный алхимик.
Вскочив на ноги, ребенок бросился к двери и, приблизившись к ней, принялся безудержно колотить кулаками по крепко сбитым доскам.
— Тихой! Верните его! Верните мне моего брата! Верните!
За дверью снова раздался издевательский скрипучий смех.
— Так несут его уже, несут, — шепеляво протянул старик. — С чревом, наполненным ядовитой ртутью.
По растерянному лицу мальчика Мила видела, что он не понимает, о чем речь, но сама она похолодела от ужаса.
Почти сразу же открылась дверь и, заслонив собою весь дверной проем, в комнату вошел глухонемой великан в черном балахоне. За руки он тянул по полу второго близнеца. Безучастно бросив на пол тело мальчика, он вышел, и дверь за ним тотчас закрылась.
Первый близнец бросился к брату, упал возле него на колени и обхватил руками плечи лежащего без сознания мальчика.
— Тихой, — еле слышно позвал он; его голос был пронизан страхом. — Тихой… Тихой… Тихой!
— Бесполезно его звать, — вновь прошепелявил из-за двери глумливый голос. — Помер он. Или вот-вот помрет.
Держа своего брата на руках, мальчик вздрогнул. Его глаза расширились от ужаса. Он прерывистыми глотками втянул в себя воздух.
— Господин пожелал проверить, человек твой брат аль запасной сосуд для души, — вкрадчивым голосом поведал невидимый старик. — Издревле известно колдунам, что душа человеческая всегда отторгает другую душу — не ужиться им в одном теле. Посему влил он в твоего брата ртуть, кою алхимики величают душою первичной материи. Если бы его тело ее не отвергло, означало бы это, что он не что иное, как запасной сосуд для тебя. Но твой брат помирает. Выходит, есть у него душа.
