отцом все будет в порядке.
— Кто-нибудь уже выяснил, как Тотем попал в блок "Туз"? — Роман хмыкает, задавая вопрос, который вертелся у всех на устах, но Раф качает головой.
— Честно говоря, я не думаю, что мы когда-нибудь узнаем. Если только мы не получим какие-либо ответы, опросив персонал. Я чувствую, что ему кто-то помогал внутри, и хотя дверь на крышу была открыта, это просто не сходится. — он вздыхает, потирая затылок. — Надеюсь, мы сможем попытаться восстановить некоторые из заблокированных видеозаписей и получить некоторые ответы.
Краешком глаза я замечаю какое-то движение, пока Раф продолжает говорить, но я обрываю его. — Он очнулся, — шепчу я, мои ноги двигаются сами по себе, я вижу, как глаза Кая лихорадочно шарят вокруг.
Открывая дверь, я не оглядываюсь. — Эй, все в порядке, Кай. Все в порядке, — бормочу я, останавливая его руку, которая царапает лицо в попытке избавиться от маски. Его дыхание учащается, когда он хмуро смотрит на меня, пытаясь заговорить, но звуки сошедших с ума мониторов отвлекают нас всех.
— Кай, — говорит Луна с другого конца кровати, ее голос сонный и надломленный. — Привет, красавчик. — она склоняется над ним, убирая волосы с его лица, и слезы выступают у нее на глазах.
Взгляд Кая останавливается на Луне, его охватывает спокойствие. Поднося его руку к своим губам, она целует костяшки его пальцев, оставляя при этом на губах следы сажи.
— Луна, — бормочет он из-под маски, вырывая руку из моей хватки, чтобы убрать ее от своего лица. — Я люблю тебя… — хрипло произносит он, прежде чем начинает бесконтрольно кашлять. Луна удивляет меня, мгновенно нажимая кнопку сбоку от его кровати и снова натягивая маску ему на рот. Остальные застыли на месте, наблюдая, как он пытается отдышаться.
Она шепчет ласковые ободряющие слова, приближая свое лицо к его лицу. У нее всегда есть волшебство, чтобы заботиться о нас, помогая и направляя нас, когда мы нуждаемся в ней. Я чувствую, как чья-то рука сжимает мое плечо, оборачиваюсь и вижу, как Роман успокаивающе улыбается мне.
В палату входит доктор, за ним следует медсестра, которая смотрит на нас, приподняв бровь. Мы все отходим от кровати, все, кроме Луны, и доктор качает головой, но не произносит ни единого слова. Мы можем быть уступчивыми, когда захотим.
— Мистер Стил-Фьюз, мило с вашей стороны присоединиться к нам, — говорит доктор, и Кай сердито смотрит на него. — И гораздо более отзывчивый. — он стучит по планшету в своих руках, и Кай начинает рычать. Я думаю, что он худший пациент из всех нас. — Хорошо, как насчет того, чтобы я осмотрел вас, и мы могли бы посмотреть, как быстро мы сможем вытащить вас отсюда? — спрашивает доктор, и Кай яростно кивает.
Луна хихикает рядом с ним, заставляя его поднять на нее глаза. Любовь и восхищение в его глазах трогают даже меня, сила наших чувств к нашей жене влияет на всех нас. Он медленно снимает маску со своего лица, и никто больше не осмеливается остановить его.
— Я не сказал этого в комнате перед нашим уходом, — выдыхает он, стараясь, чтобы горло снова не саднило, как раньше. — Я люблю тебя, Сакура. Всем, кто я есть, я люблю тебя.
— О, ты говоришь это сейчас, но подожди, пока я не отвезу тебя домой. Ты влип в серьезное дерьмо из-за того, что так напугал меня, — предупреждает она, но улыбка на ее лице перевешивает напряжение в ее голосе. — Я тоже тебя люблю. — она оглядывает всех нас, прикасаясь к нам своей неистовой любовью.
Это то, где я хочу быть вечно. У всех есть зависимость, у меня просто так получилось, что это любовь.
*****
(Рен)
Я выбегаю из зала ожидания медицинского центра, не желая, чтобы кто-нибудь меня видел. Мое сердце учащенно бьется в груди, когда свежий утренний ветерок обвевает меня, заставляя дрожать. Я сейчас не в том состоянии, чтобы меня видели, вся в грязи, с растрепанными волосами, моя мать убила бы меня за такой вид.
Прислонившись к стене Боевого здания, я делаю глубокий вдох и закрываю глаза. Я сделала это. Я не могу поверить, что я действительно, блядь, сделала это. Мои руки дрожат передо мной, когда я мысленно прокручиваю пули, попавшие в моего отца, затем в мою мать, мой палец на спусковом крючке повторяет это движение. Она не может сломать меня, и он больше не может меня разрушить.
Мне нужно уйти, и сделать это нужно сейчас. Мне следовало уйти сразу, но я хотела убедиться, что больше никто не погиб от рук этого монстра. Я отказываюсь быть продуктом его создания, марионеткой на его чертовых веревочках.
— Я удивлен, что ты еще не убежала, — раздается глубокий голос рядом со мной, и во мне срабатывают инстинкты борьбы или бегства. Но когда я открываю глаза, Раф Гиббс стоит передо мной, слегка подняв руки в знак капитуляции.
Я не смею пошевелиться, глядя на него сверху вниз, пока он медленно засовывает руку за пазуху джинсов, быстро доставая какой-то предмет. Мое замешательство, должно быть, отражается на лице, но он ничего не говорит.
— Я видел тебя, — бормочет он, и у меня перехватывает дыхание. — Что ты сделала там, в Главном зале…Это я говорю тебе спасибо. — он протягивает руку, предлагая мне ключ и листок бумаги, который я не заметила раньше.
— Для чего это?
— Это безопасное место для проживания.
Должно быть, он шутит. После всего дерьма, которое я сотворила с Луной, это должно быть гребаной ложью, но нежность в его глазах говорит мне об обратном. Трудно помнить, что не за все приходится платить, как за моего отца. Моего покойного отца.
Я медленно беру их, и он отступает. — Я скажу ей, — говорит он, и мое сердце падает. — Ей решать, что она будет делать с этой информацией, но сейчас мы оба знаем, что тебе нужно уйти. Просто помни, что это Фезерстоун, так что убегать на самом деле нет особого смысла. Поверь мне, я знаю.
С этими словами он поворачивается и уходит. Я остаюсь одна, и впервые в жизни это похоже на рай. Никаких ожиданий или суровых последствий. Только я, Рен Дитрихсон. Я просто понятия не имею, кто я, черт возьми, на самом деле.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
(Луна)
Солнце светит мне в глаза, вырывая меня из лучшего, черт возьми, сна в моей жизни. Жар и удовольствие все еще пульсируют во мне от горячего секса, прокручивающегося в моей голове, когда я медленно
