Язык у него заплетался. Дин нахмурился, не понимая, о чем идет речь, но Руби, по-видимому, поняла.
— Да, Эрик.
Она наклонилась и поцеловала его в щеку.
— Позаботься о моем брате.
— Обязательно.
Эрик вздохнул и снова закрыл глаза. Дин подошел ближе к Руби и сжал ее руку.
— О Господи… — прошептала она.
Дин догадался — она думает о том, как все они переживут смерть Эрика.
Больной несколько минут дремал, потом снова открыл глаза и быстро заморгал.
— Мама? — Он огляделся. В его голосе послышались панические нотки. — Мама?
Дин вцепился в руку Руби, она была его якорем спасения, только ее близость придавала ему силы. Нора села на стул и придвинулась к Эрику.
— Я здесь, дорогой, я с тобой.
Он посмотрел на нее застывшим взглядом.
— Дино вернулся домой… ко мне. Я знал, что ты тоже вернешься. Где папа?
Нора погладила его по голове.
— Конечно, я вернулась. Извини, что меня так долго не было.
Эрик испустил протяжный вздох, улыбнулся. На какую-то долю секунды его взор прояснился.
— Позаботьтесь за меня о Дино. Вы теперь ему нужны.
— Мы с твоим папой за ним присмотрим.
— Спасибо… Нора. Ты всегда была мне мамой. — Эрик закрыл глаза, помолчал и прошептал: — Чарли, это ты?
И его не стало.
Эпилог
Церковь на Летнем острове представляла собой узкое, обшитое досками строение с крутой крышей, стоящее на вершине небольшого холма. Даже сейчас, в разгар холодной сумрачной зимы, здание было густо увито зеленым плющом. Двустворчатую дверь обрамляли плети клематиса, похожие сейчас на коричневые веревки. Через несколько месяцев они снова зазеленеют и покроются лиловыми бутонами.
— До сих пор не могу поверить, что ты не разрешила мне украсить церковь цветами, — вздохнула Нора.
Руби засмеялась. Они стояли на небольшой автостоянке, примыкающей к церкви, и ждали, когда причалит паром.
— Именно такую свадьбу мы и хотели. Единственное украшение, которое для нас важно, в церкви есть, а других не нужно.
— Сейчас разгар зимы. Ты же знаешь, что церковь не отапливается.
Нора обхватила себя руками за плечи. Ее элегантный изумрудно-зеленый костюм из шелкового трикотажа оттенял нежную кожу цвета слоновой кости. Ветра не было, и из безупречной прически не выбился ни один волосок. К сожалению, стояли холода, необычные даже для рождественской недели, температура опустилась ниже нуля.
К чести Норы, она попыталась улыбнуться.
— Я хотела организовать для тебя этот праздник, сделать так, чтобы все было безукоризненно.
Руби понимающе усмехнулась:
— Нет, мама, ты хотела организовать его для себя.
— Черт возьми, это мое право! — Нора улыбнулась. — Ничего, может, на свадьбе Дженни будет все как положено.
— Хотелось бы посмотреть, как вы с Кэролайн сцепитесь за право руководить подготовкой этого знаменательного события. Не удивлюсь, если ты устроишь скромную церемонию в Ватикане.
Нора рассмеялась и придвинулась ближе:
— Ах, дорогая… кажется, я опять плачу.
Руби собиралась что-то сказать, но в это время загудел паром. Через несколько минут на стоянку заехали и остановились одна рядом с другой три машины. Дверцы открылись, на площадку высыпали немногочисленные гости.
Кэролайн в бледно-голубом шелке казалась холодной и изящной, как водяная лилия. Джерри шел рядом, ведя за руки детей. Все четверо смотрелись, как рекламное фото счастливой, дружной семьи.
Кэролайн порывисто обняла Руби, отстранилась и улыбнулась со слезами на глазах.
— Моя младшая сестренка в… — Она нахмурилась. — Что это на тебе?
Руби повертелась, показывая обновку. То, что когда-то было платьем ее позора, стало подвенечным нарядом.
— Разве не здорово?
Кэролайн прищурилась, оглядывая ее с ног до головы. Она отметила и глубокий треугольный вырез, и разрез на бедре на всю длину ноги.
— Не может быть, чтобы ты нашла этот фасон в магазине для новобрачных!
— Нет, это Версаче.
— Да, несомненно, — кивнула Кэролайн. — Ты великолепно выглядишь.
Джерри подошел к жене и взял ее за руку, посадив Фредди на плечо.
— Привет, Руби. Ты потрясающе выглядишь.
Невеста усмехнулась:
— Пожалуй, я могу привыкнуть к комплиментам.
— Подошел Рэнд в элегантном черном смокинге, за ним — Мэрилин с сыном на руках. Лотти тоже приехала. Она была в своем «городском» платье и широкополой соломенной шляпе. Единственной уступкой зимним холодам оказались не по размеру большие черные суконные боты у нее на ногах. Рэнд поцеловал дочь и прошептал:
— Привет, голливудская красотка, ты похожа на принцессу.
— Здравствуй, папа. — Руби посмотрела на мачеху, державшуюся чуть в стороне. — Привет, Мэрилин, рада, что ты здесь. Как поживает мой очаровательный братишка?
Молодая мать расплылась в улыбке:
— Прекрасно. Ты выглядишь грандиозно.
Тут все заговорили разом, перебивая друг друга.
На стоянке появился еще один автомобиль. Из него вышел Дин. В черном смокинге от Армани он был так красив, что у Руби на мгновение перехватило дыхание. Жених подошел к невесте и медленно раздвинул губы в обольстительной улыбке. Руби залилась краской.
Дин нежно взял ее за руку:
— Ну что, мы готовы это сделать?
«Я была готова к этому всю жизнь», — хотела уточнить Руби, но чувства настолько переполняли ее, что она смогла только молча кивнуть.
— Тогда вперед.
Они вместе вошли в церковь. По обе стороны от прохода располагалось всего два ряда скамей из грубо обработанною дерева. Алтарь представлял собой простой деревянный стол на скрещенных ножках, на котором находились две толстые белые свечи. Они горели мерцающим пламенем, распространяя аромат сушеной лаванды. Стол был накрыт золотистым шелковым покрывалом с вышитым красным крестом. В углу спряталась небольшая ель, мигающая рождественскими огнями.
Родственники начали рассаживаться по скамьям. Джерри достал видеокамеру и приступил к съемке. Дин один двинулся по проходу и занял свое место у алтаря.
— Ты готова?
Услышав голос отца, Руби чуть повернулась. Рэнд подошел и предложил ей руку. Руби чувствовала, что улыбка получилась у нее немного дрожащей, но это ее не смущало. Она оперлась на руку отца, и он повел ее по проходу.
