ударами, которые обрушивало на него тело, его отрешенный разум искал ответ. Это был голос Фарлофа. Он остановился и огляделся.
'С него достаточно, Вулфрик. Тебе не нужно его убивать".
Вулфрик кивнул и оглянулся на солдата. Его лицо превратилось в кровавое месиво, но он еще дышал. Он встал и посмотрел на предыдущего солдата, бесчувственно лежащего на земле, его лицо также было залито кровью. Сержант неподвижно лежал на земле, на половицах под его ртом была лужа крови и зубов.
Вулфрик не помнил, чтобы сражался с кем-то из них. Он чувствовал себя обессиленным. "Нам, наверное, пора уходить", — сказал он.
43
'Я был вынужден послать в Эльцбург врача, чтобы тот прибыл для оказания помощи пострадавшим', - сказал посол Уршель. 'Ранения оказались более серьезными, чем те, что мы получили во время нападения на Расбрук. Никто из них не сможет выполнять свои обязанности в течение нескольких недель, а сержант Вордан вряд ли когда-нибудь сможет вернуться к своим, по словам вашего лекаря…
'Этельмана', - сказал Донато, надеясь, что это будет полезно.
'Да, Этельман. Он сказал, что травмы больше похожи на те, что бывают после битвы, чем на драку в пивной. Этот воин, Вульфрик. Он зверь, и я хочу, чтобы с ним разобрались. Мы пришли сюда из лучших побуждений, чтобы помочь защитить деревню от внешней агрессии, и вот как нам за это отплатили?
Нет, подумал Донато. Вы получили в награду мешки серебра и лошадей, за которых можно получить королевский выкуп. Он потер виски. Он не хотел бы ничего больше, чем подвесить Вульфрика за яйца, но сейчас было не время и не подходящие обстоятельства. Когда он натравит Вульфрика, он хотел, чтобы это было окончательно и бесповоротно. Посадив его в клетку, он только сделает его еще опаснее. Донато создал хрупкий баланс для достижения своих высших целей, и суровое решение этого вопроса могло нарушить его. Ему показалось, или в последнее время у него все чаще болит голова?
'Я мало что могу сделать', - сказал Донато. Несмотря на все изменения, которые я, и которые мы проводили за последние пару лет, он — Первый Воин, и это все еще имеет большой вес среди жителей деревни. Донато никогда раньше не выступал напрямую против посла Уршеля, и он предпочел бы сохранить этот статус. Слишком многое можно было получить, играя по их правилам. Тем не менее, иногда все было не так просто.
'Мне плевать, кто он такой, — сказал посол Уршель, — и какой у него вес. Я хочу, чтобы с этим разобрались. Жестко".
Донато никогда раньше не слышал, чтобы Уршель ругался, и это его беспокоило. Ему нужно было продемонстрировать южанам, что он может добиться исполнения их воли без каких-либо заминок. Он должен был это сделать, если хотел получить то, что хотел.
Жители деревни восприняли ваше присутствие с гораздо большим энтузиазмом, чем я мог надеяться. Я не хочу угрожать такому положению дел". Это было слабо, но это было лучшее, что он мог придумать.
Посол Уршель нахмурил брови, поэтому Донато быстро продолжил.
В старые времена драки между воинами были обычным делом. Правда, они не приводили к столь… жестоким побоям. Дело в том, что люди не видят в этом ничего необычного. Воины — жестокие люди, и они ожидают, что жестокие люди будут вести себя так время от времени. Особенно после такой победы, как мы одержали над Расбруком".
Лицо посла оставалось безучастным, и Донато мог сказать, что он ничего не добился. Если люди увидят, что их воины наказаны за то, что ваши солдаты проиграли им битву, их мнение о вас изменится. Быстро и кардинально. Это может создать нам обоим множество проблем, и я боюсь, что это может даже прервать поток серебра на юг".
Глаз посла дернулся, и Донато понял, что он наконец-то попал в точку.
'Это может вызвать такую суматоху?'
Донато кивнул. 'Если жители деревни подумают, что солдат побили, а потом побежали домой рассказывать сказки…'
'Понятно', - сказал посол.
Донато был уверен, что посол многое приобрел благодаря своей связи с Леондорфом, как в финансовом плане, так и в плане благосклонности за то, что отправил столько богатств своему хозяину, Маркграфу. Он не хотел расстраивать ситуацию больше, чем сам Донато.
Я полагаю, что мы можем оставить это на время, но это не значит, что я забыл об этом", — сказал посол. Когда ситуация станет более прочной, мы сможем вернуться к этому вопросу".
'Я с нетерпением жду этого'.
Донато откинулся в своем кресле во главе стола и смотрел, как посол покидает Большой зал, чтобы вернуться в свою роскошную резиденцию на другой стороне площади. Было полезно, что Вулфрик нажил себе врага в лице посла. Еще один шаг к тому, чтобы отплатить Вульфрику за глаз.
Вулфрик знал, что после драки будут неприятности. Оставался только один вопрос — насколько. Ему не нравилась идея бежать от чего-либо, но сейчас, похоже, было самое подходящее время отправиться в давно задуманное им путешествие.
Вульфрик планировал сохранить свой отъезд в тайне до самого последнего момента. Единственное, что его сдерживало, — это мысль о том, что ему придется покинуть деревню. Не нужно было долго раздумывать, чтобы отбросить эту мысль. Он больше не играл никакой роли ни в защите деревни, ни в руководстве ею. Многие даже не заметят его отсутствия, и большинство из них будут рады этому. Все вещи были собраны, и оставалось только попрощаться с теми немногими людьми, по которым он будет скучать. Он понятия не имел, куда направляется, но ему предстояло исследовать очень большой мир, и большая его часть лежала на юге.
Когда он шел к кирхе, чтобы попрощаться с Этельманом, он заметил, как к постоялому двору подъехала и остановилась Эльцбургская карета. Она курсировала туда и обратно между Леондорфом и городом раз в неделю. Когда дверца открылась, из нее вышла молодая женщина с небольшим саквояжем. У нее были темно-рыжие волосы, ниспадавшие каскадом на плечи. На ней было длинное синее платье с белой блузкой и темно-синим лифом, украшенным черной нитью. Он не мог видеть ее лица, но одной ее фигуры было достаточно, чтобы привлечь его внимание. В Леондорфе было мало привлекательных молодых женщин, не считая проституток, которые следовали за солдатами на север.
Она выглядела слишком хорошо одетой. Может быть, возлюбленная южного офицера? Учитывая ее одежду, Вулфрику пришло в голову, что она может
