улететь, но он больше не мог оставаться тут ни на миг). Некоторые гости наблюдали за этой неловкой сценой, и Райану стало теперь ещё и стыдно за Джулиана за то, что на собственной свадьбе, ах, на самом главном событии в мире моды и шоу-бизнеса, тот сам довёл себя до этого состояния. Стыд и срам. Как же Джулиана бомбило, ведь слова Райана попали прямо в точку, старение и увядание красоты были не только самым главным его страхом, но и самого Джулиана. Но он знал, что с этим не нужно мириться, и если Джулиан всё-таки поймёт это окончательно, Райан спасёт не только красоту Джулиана, но и его душу. Что бы сейчас Джулиан ни говорил, они оба знали, что вместе способны пробудить божественную искру, исходящую от слияния Джулианов. Теперь не осталось никаких колебаний, никаких сожалений, Райан знал, что надо делать.
35
Казалось бы, после повышения на работе, свадьбы, волны публичности, больших премий и миру, улыбающемуся только ему одному, всё это должно было сделать Джулиана счастливым, но на самом деле, он давно не чувствовал себя таким опустошённым и одиноким. Он не мог вынести того, что Райан снова вычеркнул его из своей жизни, вообще практически без причин. Он понимал нутром, это – временно, ты ещё можешь всё исправить, но задетая гордость и осознание того, что Райан просто им пользовался и подстраивал только под свои собственные стандарты, вызывало в нём некое сопротивление. Он был сыт по горло соответствовать идеалам Райана, чёртов Райан лепил его жизнь до самых мелочей, до самых внутренностей, каждая мысль, его личная мысль, фильтровалась Райаном, и только Райан решал, достойна ли она жизни. Райан не был идеален, и вот он нашёл его и пытался проживать его жизнь, только так, чтобы полностью соответствовать собственной идеологии, и что же доставалось Джулиану самому? Что это было? Он просто был пешкой Райана и жил исключительно по его сценарию? Почему каждый раз, когда они отдалялись друг от друга, это не казалось избавлением, а походило на добровольную ампутацию? Нормальный человек не способен просто так отрезать себе руку или ногу, и Джулиан чувствовал, что делает это снова, потому что дал повод Райану усомниться в нём. Райан больно уж быстро терял веру, не было ли это спланировано заранее, чтобы ускорить то, что он уже изначально задумал? Момент кульминации приближался, всё теперь зависело только от него, готов ли он будет сделать этот последний шаг.
Нет, убеждал он себе, пора остановиться, пора просто жить в своё удовольствие, я свободен от любой зависимости, никто и никогда больше не будет диктовать мне, какой должна быть моя жизнь. Я не хочу больше быть идеальным, я хочу быть обычным человеком, просто примитивным созданием, таким же, как и миллионы других представителей человеческой расы. Почему каждую микросекунду своего существования нужно быть идеальным во всём? Почему нельзя дать себе расслабиться и просто жить? Кто вообще решал, как должен выглядеть или вести себя идеальный человек? Почему мнение Райана было самым важным? Райан пользовался им всю жизнь и не позволял развиваться так, как он сам бы этого хотел. Он был убеждён ещё с зелёных лет (они познакомились, когда он ещё учился), что Райан и есть тот человек, за которым он последует хоть на край света, хоть в медвежьи углы. И так оно и было, хотя он давно уже сам созрел и имел успешную жизнь. Он всегда считал себя таким независимым, таким оригинальным, таким открытым ко всему новому, но на деле это была лишь диктовка Райана, и стоило ему только свернуть в узкий проулок, которого не было на карте Райана, как его внутренний магазин рушился, ниспадая руинами на его собственную жизнь. Почему жизнь без Райана так быстро несла его в пропасть, почему он снова видел у своих ног манящие тени из пустоты, которые хватались за него так цепко, что это был вопрос времени, как долго он сможет противиться их смертельному зову превратиться в горстку праха?
Почему тогда в Париже, когда он впервые лицезрел скульптуры Жана Ланже, он не покинул в панике галерею, оставив в этой разрушительной тьме все свои разбитые иллюзии по отношению к Райану? Почему они не взяли эту плату, лишив его эмоциональной зависимости от Райана, который так легко обрывал свои корни, если он вдруг прекращал играть по его сценарию? Почему Райан не мог принять его таким, каким он был на самом деле? А может, настоящего «его» и не существовало? Может, когда он лишался благословения и контроля Райана, его жизнь и была тем самым вакуумным мраком, что исходил из мраморных скульптур? Наверное, сейчас его мраморная копия покрылась трупным окоченением и взирала пустыми глазницами уже не насквозь, а в никуда, оставив весь жизненный опыт в пустынном ничто, царство смерти побеждало всегда и везде. Мысль эта заставляла его ёжиться, потому что он сам, добровольно, убил эту скульптуру, которая могла стать его дорогой в вечность. Он уничтожил эту красоту, тем самым дав отсчёту собственного разложения быстро пробираться вперёд. И он не только сейчас позволил смертности взять власть над его существованием, но и уничтожил возложенную на него красоту, это даже было хуже осквернения, хуже богохульства, хуже инцеста, хуже детоубийства, он посягнул на самое святое, он истребил красоту и эстетику. Он был недостоин нести в себе печать благословения.
Его разрывали мысли о мёртвой беспомощности мраморной скульптуры, о том, что Райану он никогда и не был нужен как личность, он был нужен ему только как улучшенная копия самого Райана. И то, что он загубил такие возможности, сводило его с ума. Его вера в красоту как будто бы поколебалась, так ли важно искать её в этом уродливом гниющем мире, думал он, разглядывая в отражении зеркала свои новые морщинки, седые волоски и лопнувшие сосуды. Какой толк противиться этому угнетающему процессу старения? Старость стоит за его спиной, и с каждой секундой его внешность обрастает всё новыми морщинами, всё новыми изъянами, пока не истлевает до разложения, и вот уже смерть с косой стоит за ним и не просто предлагает тебе прогуляться до пустоты, а ведёт тебя, не даёт тебе шанс сопротивляться. Я хочу умереть молодым, сколько раз по молодости и глупости мы загадывали себе это желание, чтобы избежать переживаний, неудач, смертей или старения.
Джулиан вспоминал свежие трупы людей, чьи жизни обрывались мгновенно, и перебирал в памяти эту застывшую
