стабилизировать свой внутренний мир, он у тебя такой хаотичный, что в тебе никогда не сможет ужиться гармония. Это – твой уровень, это – твой пик экзальтации, самая роскошная гомосексуальная свадьба в США, самый красивый жених, самый успешный сотрудник моей фирмы, не разорвись от переизбытка эмоций, ведь они и составляют смысл твоей жизни.
Джулиан примолк, явно обдумывая, что ответить на обвинения Райана, но его лёгкость испарилась, ему уже даже было трудно играть роль самого счастливого и успешного в мире жениха (или уже супруга), но Райан увидел в этом надежду. Человек, который реально довольствуется миром материализма, он постоянно счастлив, ему больше ничего и не надо, но Джулиану было некомфортно осознавать, насколько приземлённость рушила то великое, что он взрастил в себе благодаря своей скульптуре. – Может быть, я просто – хороший актёр, – пытался снова оправдать свою пустоту Джулиан. – Мне не нужно сейчас раскрывать свою душу перед всеми этими зажратыми материалистами, Райан, нас окружают люди, которым посрать на те ценности, о которых ты сейчас говоришь. И это – элита, избранные псевдоличности, перед которыми ты заискиваешь в своей галерее, думая, что их там что-то торкнуло в твоих картинах, а на деле они просто приходят туда поболтать, блеснуть знаниями, которые почерпнули из интернета за час до визита и будут дрочить на то, что великие критики обозвали шедеврами. Райан, этот мир совсем не идеален, и я с радостью сбегаю в наш мир, что мы с тобой создали, потому что меня самого тошнит от того мира, в котором мы вынуждены существовать. Думаешь, я не мечтаю покорить вечность? Думаешь, я желаю всю жизнь прожить в этом псевдоцирке, где всем посрать на всё на свете, кроме как материальных развлечений, бессмысленных и пустых?
– Открой глаза, посмотри какая гниль вокруг, всё вокруг искусственно, и если ты думаешь, что я не замечаю всего этого мусора, то ты глубоко ошибаешься. Я играю, я постоянно подстраиваюсь, потому что только так ты можешь что-то иметь. Быть собой на сто процентов мы не можем в этом мире, этот мир лишён индивидуальности и глубины, здесь всё на поверхности или подвержено безумию, гниению, разрушению! И знаешь, что самое важное? Не критиковать, не прятаться, не жаловаться, что наш мир – это огромная клоака, а гордо существовать в этой клоаке как царь, потому что всё это – лишь декорации. Я не собираюсь ломаться или прятаться от настоящего мира, чтобы созерцать вечность, потому что я никогда и не смогу её остановить, если не буду погружен во весь этот живой опыт! Райан, ты сам знаешь, насколько моей скульптуре важно, чтобы я был пропитан всем этим мирским говном, думаешь, я не хочу ей поскорее всё это скинуть?
– Ты используешь скульптуру только для того, чтобы очиститься от дерьма, которого ты успеешь нахвататься в этом загрязнённом мире? – не верил своим ушам Райан. И хотя Джулиан пытался донести до него совершенно иную мысль, Райан сейчас был в обвинительном настроении, потому что его разочарование, что Джулиан может быть небезупречен затуманивало его разум.
– Что ты несёшь? – взорвался теперь и Джулиан, голос его дрожал, руки тоже, его взъерошенный вид при всём этом искусственном параде вызывал у Райана прямо отторжение, перед ним сейчас сидел человек, типичный представитель homo sapiens, с гнилой душонкой или отсутствием оной. – Ты же знаешь, насколько я ценю эти сеансы наедине со скульптурой, только они раскрывают меня по-настоящему, и я могу сбросить всю эту театральную среду клоаки, боже мой, Райан, даже то, что сейчас происходит, я горжусь этим! Это – часть моего опыта, я впитываю в себя жизнь во всех её проявлениях, чтобы оживить нашу чёртову скульптуру! В обмен на то, чтобы получить хотя бы те крупицы гармонии, которые постепенно ведут меня к вечности…
Лучше бы Джулиан всё это время молчал, все его оправдания казались такими наигранными, такими бессмысленными, сегодняшний день был настоящим испытанием для него, вера в Джулиана поколебалась настолько, что он не был уверен, не потерял ли он сам смысл жизни. И чтобы добить Джулиана и сделать и тому ещё хреновее, он напоследок сказал, прежде чем покинуть этот застывший брачный сад фейковых наслаждений. – Посмотри на себя, ты уже десять лет как гниёшь, и процесс только ускоряется. Смой весь этот вечерний грим, сними с себя этот элегантный костюм, и что от тебя останется? Ты думаешь, что твоя красота вечна? Да ты уже сейчас видишь, насколько ты не безупречен, и то, что тебе временно смогла дать скульптура, когда ты с ней на самом деле сливался, ты давно уже растратил это на свои показушные свадьбы и кич рабочими трофеями. Я всегда восхищался твоей красотой, я никогда не скрывал этого, я видел тебя идеальным, а в гармонии с мрамором, так и вовсе божественным, но сейчас всё, что я вижу, так это стареющего мужчину, который считает, что природа наградила его не только идеальной красотой, но и вечной молодостью. Нет, Джулиан, не наградила, и мои мечты сохранить твою красоту вечной ты разрушил в один миг, показав мне свои истинные приоритеты.
После этого он резко встал и направился в сторону белой цветочной арки, которая использовалась как вход на территорию любви и красоты (тьфу ты, Райана тошнило от этого наигранного пафоса). Джулиан пошёл за ним, было видно, что он на грани истерики, и Райан был доволен, он именно эти эмоции и хотел вызвать в Джулиане. Он понятия не имел, захочет ли он когда-нибудь его снова видеть, но он хотел этих сожалений в нём, он хотел, чтобы Джулиан, наконец-то понял, что не всё вечно. А если уж Джулиан воистину созреет выбрать вечность и сохранить свою красоту, он знает, что нужно делать. В этом он не сомневался.
– Да что тебе вообще от меня надо? – кричал Джулиан, жестикулируя как ненормальный, тем самым подчеркнув свою несдержанную суетливость, которой Райану прямо не хватало, чтобы убить его идеалы. – Что ты себе возомнил? Хватит играть в богов, Райан, мир не крутится только вокруг тебя! Да, я старею, и ты тоже, все мы на пути к нашему гниению, я признаю это, но и ты признай! И мы не можем изменить это, не можем! Смирись уже с этим!
Джулиан продолжал в том же духе, только Райану уже было до фени, он садился в одно из дежуривших рядом такси и направлялся в аэропорт (на частном самолёте, организованном для гостей из Чикаго ему уже не удастся
