девушку от воспоминаний.
— И они тоже, — кивнул Иннокентий.
— А еще ростовщики, коллекторы и продажные политиканы, — подхватил Звеновой. — Или, как говорил в известном телесериале капитан Глеб Жеглов, те, кем правит хитрость, жадность, предательство. Но знаете, что, друзья? — он выдержал паузу, в течение которой Саша не дышала. — Я принимаю вызов.
— И я! — с жаром воскликнул Амвросий.
— И я, — сдержанно сказал Иннокентий. — Хоть я и не знаю, кто такой Глеб Жеглов.
Отшельник подмигнул Саше.
— И я, — сердце девушки сжимало страхом. Но она нашла в себе силы улыбнуться шутке новоприобретенного дедушки.
— И я, — поднял смычок Борис.
— Конечно, и ты, — как само собой разумеющееся, сказал Звеновой. — Как мы еще сможем уничтожить Лаврентия? Нам просто необходим твой летающий остров.
И хоть в словах молодого ученого не было ничего смешного, все улыбнулись.
— А теперь сделаем то, что должно, — посерьезнел Иннокентий. Указал на доску, где мелом были нарисованы несколько простых на вид символов. — Мы, благодаря бесподобной игре нашего друга Бориса, вывели уравнение времени…
— Все-таки вывели? — Саша не верила своим ушам. — То самое, с помощью которого чисто теоретически можно попасть в любой момент времени?
— Пространства-времени, — улыбнулся Звеновой. — Если уж быть точным.
— Мы можем смело утверждать, — снова перехватил эстафету Иннокентий, — что попасть в любой момент пространства-времени действительно можно. И, да, мы вычислили начало битвы между Кондратом и Лавром. И мы подтверждаем: наш друг Борис может своей игрой закинуть нас в нужный временной сегмент. Но вы, прежде чем соглашаться на путешествие во времени, должны кое о чем узнать…
Математик сделал паузу, будто обдумывая слова. А на самом деле он просто смотрел на Сашу. И в этом взгляде не было ничего, кроме тревоги.
— Так что мы должны узнать? — не выдержала девушка.
— Мы очень рискуем, идя все вместе, — ответил за отшельника Звеновой. — Принцип неопределенности Гейзенберга… Впрочем, неважно. Все равно герою-одиночке там делать нечего.
— Так полетели! — Сашу при упоминании принципа неопределенности так и передернуло: вспомнился экзамен по физике. Тогда она чудом не вытащила билет с этим самым принципом, который так и не смогла как следует понять. — Чего мы ждем?
— Во-первых, момента, — еле заметно усмехнулся Иннокентий. — Нам надо стартовать через пятнадцать минут и шесть… уже четыре секунды. За это время мы успеем перетащить к Борису светометы, — он указал на шланг, с помощью которых были побеждены слизни, — и понять, как их подключить.
— А во-вторых?
— А во-вторых, если мы неправильно высчитали момент отправки, равно как если мы его провороним, то нас развеет по Бездне, — подозрительно спокойно произнес Иннокентий. — Растащит на молекулы или даже кванты. И разбросает по всему пространству-времени. Так понятно?
— Судя по нашествию слизней, — Сашу так и передернуло, — момент вы просчитали верно. Остается только его не пропустить, — добавила девушка.
А испугается она потом, после завершения операции по спасения Кондрата от перспективы превратиться в слизняка.
— Я буду играть симфонию времени, — поднял смычок Борис. — Не бойтесь, Александра! Мы не пропустим нужный такт. А теперь я всех попрошу стать моими гостями.
А уже через несколько минут перед глазами Саши замелькали лиловые, алые, бирюзовые линии. То и дело проскакивали молнии. Будь Саша одна, она, возможно, испугалась бы. Но рядом стоял Звеновой, а с другой стороны — Конопуш, и девушке не было страшно лететь на крошечном островке сквозь время и пламя.
***
Они успели вовремя, даже с запасом. Увидели, как из раскаленной кислотно-зеленой жижи на берег каменистого островка вылезает черно-багровый слизень. Вылезает и превращается в человека.
— Лаврентий Петрович! — ахнула Саша.
— Ага! — воскликнул Борис. Бунгало опасно накренилось… — Мы все-таки попали, куда и когда надо!
— Ты держи давай летательный аппарат, — грубовато ответил Иннокентий. — А с этой мерзопакостью мы сейчас… — Он направил на Лаврентия светомет.
— Постой, дружище, — мягко, но настойчиво сказал Звеновой. — Надо все-таки удостовериться, что это тот самый момент. Ошибемся — второго шанса не будет.
— Правда твоя. — Иннокентий опустил светомет. — Подождем. Главное, чтобы Лавр не заметил нас и не сбежал раньше времени.
Но Лаврентий не видел никого и ничего. Утробно урча, ползал он по островку, что-то, кажется, вынюхивая. Было видно, как то и дело меняется его лицо, — когда человеческий рот, чернея, превращался в ротовое отверстие гигантского слизня. Потом ротовое отверстие снова возвращалось к привычным, человеческим очертаниям.
— И как я раньше за Лаврентием Петровичем такого не замечала? — вздрогнула Саша. — Я же его в институте видела! И не один раз.
— Управлять, наверное, собой хорошо научился, — хмыкнул Звеновой.
— Вот и благодари Бога, сестренка, — одновременно с ним произнес Амвросий, — что он тебя… да и всех вас там не перекусал!
— Да уж… Ой.
Лаврентий действительно ползал не просто так — он нашел то, что искал. Брошку в виде трилистника.
— Да это же! — ахнула Саша. — Это же брошка Прасковьи! Она все время ее носила!
— Значит, Прасковья не просто так потеряла память. — Иннокентий не без омерзения смотрел, как Лавр буквально обнюхивает брошь. Как из зубастой пасти то и дело высовывается черный раздвоенный язык… — Но теперь я хотя бы понял…
— …как Кондрат оказался на этом острове? — невесело усмехнулся Звеновой. — Да и этот склизкий оборотень тоже. Они оба на брошку шли! Одно мне непонятно. Как брошь оказалась на этом островке? Но это сейчас и неважно.
А Лаврентий тем временем пустился в пляс.
— Ну погоди, сынок! — злорадный смех волнами катился по острову. — Покажу я тебе, как родителя в Бездну скидывать… Что это?
Смех прекратился. Лаврентий замер. Из пасти вылетел раздвоенный язык, затрепыхал, будто что-то ловя, какую-то волну… Человеко-слизняк сунул брошь за пазуху и, то и дело оглядываясь, неуклюже заковылял к берегу.
А над тем временем островом ширилось, росло пятно яркого света. Из него вышел молодой парень, очень похожий на Иннокентия. Кондрат!
— Я же говорил, — прошептал отшельник, — этот тот самый момент. Братишка абсолютно не зараженный. Не тусклый.
— Почти убедил, — на полном серьезе ответил Звеновой. — Светомет держи наготове.
Отшельник и так целился в человека-червя. А тот, согласно подсмотренной ранее картинке, уже навис над озером, собираясь в него сигануть…
— Стой! — От Кондрата так и шибануло светом. Сила его голоса была такова, что Саша и ее друзья дернулись выпрямиться.
«Да, это невероятной силы маг, — оценила девушка. — Получается, потом Кондрат утратил часть силы. Причем, наверняка из-за борьбы со слизняковой заразой».
А человеко-червь гаденько улыбнулся и…
— Стой! — громко, яростно повторил Кондрат.
И столько силы было в этом звуке, что Лаврентия растопырило — ни туда, ни сюда.
— Стой, червь! — чуть тише, но по-прежнему веско произнес Кондрат.
— А ведь
